плохо соизмерял силу своей страсти, следы которой алыми печатями расцветали на нежной коже. Но Тианаре пришлись по душе эти напористые ласки. С гортанным стоном она прильнула ко мне горячим, трепещущим телом, и на этом запас моих благих намерений иссяк окончательно.

Со штанами я справился быстро. В юбке умудрился второпях запутаться, к счастью, ненадолго, а под ней…

Ну не гадство же! Задери ящеролюды того, кто придумал женщинам носить панталоны. А может, храни судьба: если бы не эта нежданная заминка, ни за что бы уже не заметил перемен в настрое девушки. Похоже, до сих пор она не до конца осознавала, что происходит все на полном серьезе. А сообразив, напряглась, отпрянула к стене, отпихивая меня обеими руками. Отреагировал я в первую очередь на это и лишь потом разобрал сбивчивый, умоляющий шепот:

– Не надо, не надо, пожалуйста!

Наверное, так ощущает себя птица, вообразившая, что сейчас взлетит к звездам, и, замечтавшись, с размаху вмазавшаяся в башенный шпиль. Не заботясь о том, что произойдет с девчонкой, я выдернул ногу и привалился к стене, пытаясь унять охватившее меня возбуждение. Вдох. Выдох. Еще раз. Ящеролюдовы когти!

Чародейка копошилась в сторонке, одной рукой прикрывая грудь, а второй судорожно оправляя платье.

– Ты нарочно издеваешься, да? – прорычал я.

– Я не издеваюсь, с чего ты взял?!

– Да, ты просто случайно распаляешь меня до безумия, а потом отбриваешь в самый последний момент… Тоже совсем ненароком, правда?

– Но я действительно случайно! – горячо оправдывалась Тианара. – Я не хотела, чтобы дошло до такого! Я не знаю, что на меня нашло! Я сама не своя была!

Глаза чародейки блестели от навернувшихся слез. Хвостатые кометы, девственница она, что ли… Да нет, быть не может. Она посвященная, то есть отучилась уже три года. Ей девятнадцать, самое малое. Какая девственница в таком возрасте да с такой фигуркой! А значит, врет она все. И хотела, и знала. Но в последний момент решила, что случайнику с клетчатыми мозгами не по чину крутить шашни с наследницей рода. Вот же стерва!

Ни разу в жизни я не бил женщин. Змейка на тренировках и всякие уехавшие с трактов оторвы, которые в иных бандах бывают похлеще всех парней, не в счет. Даже с Кирией постыдная демонстрация силы не дошла до рукоприкладства. Сейчас я был как нельзя близок к тому, чтобы перейти черту и совершить обратную замену несостоявшейся любви на планируемую драку. Неутоленный жар терзал изнутри, готовый переродиться в бесконтрольное, слепое бешенство.

– И про ирис спорила тоже случайно? – мягко, почти ласково поинтересовался я. – Между прочим, за тобой должок – забыла?

Девчонка затряслась как лист, расширив глаза, и на всякий случай отступила еще на шаг. Видать, тепличная жизнь наследницы не притупила до конца чутье: она поняла, что бояться меня стоит по- настоящему. Правда, истолковала голос инстинкта совсем не так и, похоже, решила, что я сейчас востребую желаемое силой. Но надо отдать девчонке должное, в панику она не ударилась и ответила честно:

– Я была уверена, что ни у кого не получится его добыть. Хотела устроить Ползучке веселую жизнь в отместку за экзамен.

– Ползучке?

– Так Дайне называют. Он обожает всяких ящериц и змей.

– Вот уж странно, что ты ему не понравилась, а? – не удержался я. – Наверное, потому что дура. Была бы поумнее, так заранее бы знала, что Ползучка давно уполз на Золотой берег, греется на песочке. А вот охране – да, весело пришлось. Да и я не скучал. Тебе объясняли когда-нибудь, что долг есть долг и платить его надо в любом случае? Даже если занимал деньги на лечение больной матушки, а их отобрали бандиты в подворотне?

– Пожалуйста, не надо! – В голос чародейки вернулось отчаяние. – Я понимаю, я дала обещание. Я исполню, честно, только… Не здесь и не так… Пожалуйста!

Я презрительно сморщился в ответ:

– Заруби на носу, я беру женщин только в том случае, если они меня хотят. Заметь, меня хотят, а не оплатить долг.

– Так ты что же… Простишь мне его?

Надежда вспыхнула на лице Тианары с такой живостью, что мне стало даже стыдно за то, как я собирался поступить. Возможно, не поведи себя чародейка как последняя дрянь, я бы и правда сделал эту глупость: спустил заигравшейся девчонке ее ошибку, забыл о долге и впредь не вспоминал. Губы привычно сложились в коронную ухмылку Ксина Чертополоха, подающего надежды молодого главаря банды.

– Я не такой болван, чтобы прощать долги наследницам магических родов. Я, знаешь ли, случайник. Извилины у меня от боевого контура, и ничего, кроме грубой силы, за душой. А без хороших знакомств в столице никуда.

Губы чародейки дрогнули.

– Я не хотела обидеть тебя, правда. Я… В общем… Ты все не так понял! Ты лучше большинства парней, которых я знаю, честно! Просто…

– Можешь не врать дальше, – отмахнулся я. – Знаешь, что такое открытый долг? Так вот. Не хочешь спать со мной – не надо. Ящеролюды с ним, девчонок много, переживу. Но взамен я попрошу тебя об услуге. И ты выполнишь мою просьбу в оплату своего долга.

Сказать по правде, я сильно покривил душой. Тианара зацепила меня крепко, как ни пытался я убедить и ее, и себя в обратном. Да и про отсутствие желания… Можно лечь в постель с незнакомой девчонкой и не вспомнить назавтра ее лица. Чтобы получить удовольствие от этой мимолетной встречи, не нужно много. Лишь бы девчонка вышла фигуркой да пылкостью не подкачала. То, что творилось между мной и Тианарой, было совсем другим. Искры, вспыхивающие от любого неосторожного слова или жеста, невозможно вызвать по желанию и подавить усилием воли. В таком нельзя участвовать в одиночку. Или Тианара столь талантливая лицедейка, что ее игре способна поверить Небесная Мать, или притяжение было взаимным. Уверен, было. Но в последний момент девчонка подключила к делу ящеролюдовы мозги, и уж они сработали во всю красу чародейской выучки. Зря. Очень зря Тианара решила свернуть зародившуюся симпатию к рассудочности и деловому расчету. Со мной лучше дружить, чем заключать сделки. Что ж, ее выбор. И все же… Таким потерянным я не чувствовал себя, наверное, и в первый год бродяжничества. Тогда мне некогда было задумываться, за что и почему судьба решила сунуть под нос большую дулю, надо было просто выжить. Сейчас я ощущал себя голодным псом, которого приманили мозговой косточкой лишь для того, чтобы, накинув петлю, отходить ногами, перешибить хребет и с любопытством наблюдать, как в смертельной агонии шкорябают по пыли слабеющие лапы. Что же это такое, а? Семнадцать лет живучий сорняк не брали ни голод, ни магия, ни нож в подворотне. Ни бандитам, ни чародеям, ни болотным зверям в подземелье не удавалось его извести. Но вот является дурная вертихвостка, гладит его против колючек, и он готов бессильно сложить листья за одну ее благосклонную улыбку. Так ведь и вовсе недолго их лишиться!

Хвостатые звезды, я не умею лебезить и ходить на задних лапках, подобно своре лоснящихся кобелей в зеленых мантиях, угождая балованной девчонке так, как она привыкла. И провалиться мне за Врата, если хотя бы попытаюсь. Улица быстро учит: лучший способ защиты – перерезать врагу глотку в тот момент, когда он лишь думает потянуться к ножу. Я возьму чародейку за горло, вот тогда и посмотрим, кто кого.

Шанс заменить одно обещание другим Тианару заинтересовал.

– И что ты хочешь попросить? – уточнила она.

Я развел руками:

– Пока ничего. На то долг и открытый, что я не знаю точно, когда и что от тебя понадобится.

Да уж, верно говорят: кота лапы выдают[7]. Не будь чародейка такой наивной во всем, творящемся за пределами ее уютного мирка, то наверняка заподозрила бы, что первокурсники даже из самой забытой звездами деревни не ведут себя как бандиты с правого берега. Если знала вообще, как те себя ведут. Она ухватилась за предложение с радостью. Люди вообще имеют свойство путать отсрочку долга с избавлением от него. Но однажды раздается стук в дверь, и уличный