– О-у, да, ужасно, – закатил глаза Шарль и душераздирающе зевнул.
Анри взвизгнул и закивал. Вскоре он уже без передышки вываливал сведения, мешая ложь, бахвальство и описания своей безупречной внешности с крохами ценных правдивых сведений. Два дознавателя поочередно записывали, стараясь пореже глядеть на лупоглазого лохматого уродца. Карл и Шарль сидели в сторонке и слушали. Только поздним вечером оба вернулись в особняк фон Гессов, обсуждая непростой день.
Отоспавшаяся Ленка уже приготовила ужин и сама налила по стопочке обоим мужчинам, припозднившимся с работы. Шарль быстро расправился с мясной поджаркой и отодвинул пирожки в сторону.
– Что-то знаешь, – предположил Карл.
– Нет, но я слышал одну сплетню. Или легенду. Или просто глупость… Сформулировать точно не возьмусь, а если кто и знает суть и правду наверняка, только Эжен ле Пьери. Он и сам легенда. Сто лет назад сгинул в лесах Ликры, у него имелась причина не вернуться домой, и она очаровательна…
– Я видел ее, – кивнул Карл. – И Эжена тоже, он представился, узнав во мне фон Гесса. Он был закадычным врагом моего предка Карла Фридриха.
– Тем лучше, не надо все усложнять длинным пояснением. Фон Гессы не были врагами Эжена. Собственно, при его могуществе мог ли он иметь врагов? Я долго думал. Все же легенда ордена – и вдруг рядом.
– Для вас замкнутость естественна, – отметил Карл. – Добавлю: он чудовищно ревнив.
– Не стоит верить джинну, – усмехнулся Шарль. – Его слова редко совпадают с мыслями. Мне при встрече почудился страх. Ле Пьери не трус, он боец и маг, значит, он дважды не склонен отступать. Но его жена не боец и не маг.
Довольно долго на кухне было тихо. Ленка сидела и молча ждала продолжения истории, увлекшись настолько, что полотенце незаметно сползло на пол. Шарль глянул на нее, пытаясь найти поддержку своим неловким и безосновательным домыслам. Интуиция – женское качество, а логика ничуть не помогает там, где нет сведений.
– Береника спросила меня однажды, чем удача отличается от судьбы. Жена ле Пьери тоже задала вопрос близкого толка, но совсем иначе. Она мне предложила выбрать тут. – Шарль толкнул себя пальцами в грудь, словно помогая сердцу биться. – Покоя я хочу или встречи с жар-птицей. И еще сказала, что ответ нужен мне самому. Она буквально вывела меня на развилку, я до того момента даже не знал, где дороги и есть ли они. Я полагал, что судьба моя иссякла и кругом расстилается лишь глухой лес обыденности. Но я ошибался.
– Ты встретил Элен, – всплеснула руками Ленка, смахнула слезинку, быстро выставила на стол чашки для чая и снова, на ощупь, села.
– Степанида сказала, что, когда жизнь иссякнет, мне пригодится некий подарок и… – Шарль задумчиво потер лоб. – Я точно не помню. Но я встретил Элен и позже еще раз задал себе тот вопрос: чего я хочу от жизни? Дал на него ответ, свой собственный. Лишь недавно вспомнился разговор и странный подарок, вроде бы сгинувший без материального следа. Пришли на ум и слова о жар-птице. Эта женщина не управляет удачей, она совершенно не маг, но в ней что-то есть. Загадка. Она видит людей насквозь, она не беззащитна и не проста… И все же Эжен за нее боится.
– Шарль, ты начал с некой теории, слуха или легенды, – напомнил барон.
– У ле Пьери якобы был учитель, – пожал плечами Шарль. – Тот, кто владел секретом долгой жизни и вроде бы интересовался птицами удачи. А птиц успешнее всего ловим мы, джинны, у нас непобедимое обаяние. Мы внешне идеальны, поэтому молодые наивные девушки просто обречены. Учитель Эжена обменял свое знание о долгой жизни на тайны ордена, вот моя теория.
– Так вроде злодей Эжен сам спекся, еще сто лет назад, – хмыкнула Ленка, вынимая из духового шкафа яблоки в сахарном желе и принюхиваясь.
– Тогда была война, – негромко сказал Шарль, достав подставку для горячего и тарелочки. – Теперь мы на грани войны. Тогда в деле присутствовали джинны и некто ими помыкал. Теперь орден расколот, и, кроме как страхом, мне нечем объяснить бегство второго человека в венце власти, мэтра Сержа, на север, тем более вместе с внучкой.
– Никуда я Ренку не отпущу, ни в какую Арью! – испугалась баронесса.
– Надо искать Эжена, – сделал свой вывод Карл. – Если птиц ловят джинны, то джиннов идеально и безупречно надежно приманивают произносители тостов, позвякивая бокалом о бутыль уникального вина. Шарль, а не навестить ли нам погребок Бахшилло? Эжен определенно был там, и он вернется. Еще не родился франконец, способный устоять перед этим лукавым пройдохой и его погребами…
Глава 10
Купе поезда – лучшее место для жизни. Оно куда уютнее теплушки ремонтного состава и вместе с тем сохраняет все обаяние дома на колесах. Нет толпы и столичного шума, нет суеты и смятения. Есть движение, упорядоченное, имеющее твердую цель и все же совершаемое уже помимо воли пассажиров. Можно просто глядеть в окна, на бесконечное полотно картины природы с вкраплениями деревень и мгновенными промельками станций.
Осень-воровка трясет золото с деревьев, полагая его своей исключительной собственностью, и листья опадают на серую дерюгу старой полегшей травы. Осень, безумная скупердяйка, перебирает сокровища и смеется, взвихривая золото в порывах ветра, словно в ладонях вскидывает. Но ветер холоден и колюч, как самый педантичный дознаватель из службы тайной полиции, он пригоняет тучи и проливает дожди, растворяя фальшивое золото, развеивая иллюзию недолгой красоты и обращая весь мир в ржавую унылую пустыню… Разве забавы осени так плохи? Разве иллюзия всегда хуже реальности? Порой только она и дает возможность отдохнуть душой.
Пока золото лежало у подножия деревьев, мне еще казалось, что где-то здесь бродит Ляля, она не погибла, перекликается с эхом, и птицы, улетая на юг, прощаются именно с ней. А потом закапали дожди, оставляя дорожки слез на щеках вагонных окон. Стало невозможно прятаться от правды. И кривды. Поди пойми, что страшнее…
Недавно я прочла в пенсионной папке Хромова наброски материалов для главы его ненаписанной книги о нашем времени. Это было повествование о жизни одного занятного человека. При определенных условиях он мог бы, как казалось Хромову, стать великим и известным каждому. Написал книгу, и Семка – нет ему покоя, предвкушает свою писательскую стезю – добыл эту книгу, приволок и поставил на почетную полку фон гессовского кабинета, который был еще и домашней библиотекой. Издание дешевое, старое. Бумага зажелтела, вся рыхлая и ветхая. Буквы прыгают, иногда пропадают – не пропечатались. Набраны они из сильно подношенной, по сути негодной, кассы. Я такие видела в типографии газеты, для которой Хромов до сих пор пишет по мере сил и времени, и всегда в первую очередь, помня о прежнем: там он начинал свою работу в столице… Весной я устроила скандал в колледже магов, вспомнить о нем неловко и в то же время приятно. Это ведь был почти подвиг: явиться на пару с семейным привидением в кабинет ректора Юнца и от нас двоих предъявить ультиматум. Магов в стране много, и, на мой взгляд, даже очень, так почему в типографии люди умирают над свинцовыми наборными кассами? Следует немедленно спасать наборщиков, пока я, птица со зловредным характером, не отвернулась от колледжа. Я шумела, а Фредди- старший своевременно демонстрировал улики: лица наборщиков, выписки от врачей и магические просветные карточки состояния легких.
Марк Юнц мудрый человек, к тому же он обладает замечательно прочным терпением. Он дослушал мои бурные упреки и обвинения, не всегда осмысленные и оправданные. Кивнул, посоветовал учиться хорошим манерам, что весьма важно для девушки с талантом птицы удачи, и пообещал обдумать дело.
Уже летом десять соискателей на звание магистра стихийной магии получили неожиданные темы дипломов. Осенью появились и первые практические результаты. Магия не заменила свинец в кассах, но оказалась способна свести к ничтожной малости вред от него, обеспечив людей средствами защиты. В
