Сьюзан не ответила, а вместо этого сказала:

– Они очень щепетильны по поводу обращений. Не забывайте прибавлять 'мистер' или 'миссис', 'полковник', 'профессор', а потом уже их имя. Им понравится, если сказать это по-вьетнамски: дай-та Манг – полковник Манг. Или онг Пол – дедуля Пол. – Она рассмеялась.

А я про себя подумал: как по-вьетнамски будет 'сука'?

– Я попытаюсь узнать, кто такой этот Манг, – продолжала Сьюзан. – Но если встретитесь с ним опять, постарайтесь выяснить фамилию.

– Не сомневаюсь, что встречусь.

– Вы ему сообщили, куда собираетесь?

– Он частично выяснил мои планы по гостиничным ваучерам. И требует, чтобы я изложил ему остальное, перед тем как вернуть мне мой паспорт.

– Вы хотите, чтобы он был в курсе, куда вы едете?

– Не особенно.

– Тогда придумайте что-нибудь. Мы же с вами говорили, полиция здесь не особенно эффективна. Хотите посмотреть еще одно знаменитое место?

– Безусловно.

– Вам не скучно?

– Особенно на такой скорости.

Сьюзан обернулась и похлопала меня по колену.

– Вот выведу своего зверя, и поедем на мишленовскую каучуковую плантацию. Хочется выбраться за город. Согласны?

– А не лучше ли мне быть поближе к гостинице на случай, если полковник-комми пожелает со мной повидаться?

– Сегодня воскресенье. Он сидит дома и изучает биографию Хо Ши Мина, пока жена варит их домашнего песика. – Она рассмеялась.

Я тоже рассмеялся. Решил, что следует рассмеяться.

Многие посчитали бы Сьюзан Уэбер настоящей мечтой мужчины. Но мне она показалась такой же, как страна, в которой жила: красивой, экзотичной, соблазнительной, словно тропический бриз в звездную ночь. Но в глубине сознания я слышал стук приближающихся ко мне бамбуковых палок.

Мы выскочили на улицу Ледуан – тенистый бульвар, – а затем свернули за угол. Сьюзан показала на другую сторону.

– Узнаете?

За высокой бетонной стеной со сторожевыми вышками стояло ослепительно белое шестиэтажное здание. Еще один образец противобомбовой сборной железобетонной архитектуры 60-х годов. Прошло несколько секунд, прежде чем я узнал бывшее американское посольство.

– Я видела пленку, как вьетконговцы ворвались в посольство во время новогоднего наступления.

Я кивнул. Это случилось в феврале 68-го и стало началом конца. А сам конец наступил позднее – в 75-м, когда посольство превратилось в Толстую Даму, которая исполняла последнюю арию в трагической опере.

Я посмотрел на крышу и заметил небольшое сооружение, откуда 30 апреля 1975 года последние американцы покидали на вертолете посольство, когда коммунисты вплотную приблизились к этому месту. Еще одна знаменитая или печально знаменитая видеозапись: отстреливающийся морской пехотинец, а рядом плачущие и орущие вьетнамские гражданские. Разбегающиеся в надежде на спасение южновьетнамские солдаты, старающиеся сохранить спокойствие грузящиеся в вертолет посольские, кипы горящих во дворе документов, Сайгон в хаосе, посол, увозящий на родину свернутый американский флаг.

Я видел это в новостях по телевизору вместе с другими военными в сержантском клубе Форт-Хэдли – в то время я еще жил там. Помню, почти все молчали. Только время от времени то у одного, то у другого вырывалось 'Черт!' или 'О Боже!'. Какой-то парень заплакал. Я бы ушел, но меня парализовала картина реальной драмы. А то, что я несколько раз был на территории посольства, делало для меня картину более сюрреалистичной, чем для большинства телезрителей.

Но в этот миг Сьюзан вторглась в мое путешествие во времени.

– Сейчас этим зданием владеет государственная нефтяная компания, но Вашингтон ведет переговоры, чтобы возвратить его обратно.

– Зачем?

– Чтобы сровнять с землей. Нехороший образ.

Я промолчал.

– Это собственность США. Здесь можно построить новое здание консульства. Но вьетнамцы могут заупрямится – захотят сохранить аттракцион для туристов: как-никак шесть долларов за вход, для своих – бесплатно. Американцы возвращаются, – продолжала Сьюзан. – Народ хочет, чтобы они вернулись. А власти думают, как бы получить их деньги, но без них. Я каждый день это чувствую на своей работе.

Я снова задумался, зачем я здесь, но ничего не сумел решить – чересчур много было пробелов: не слишком обычная ситуация, когда человека посылают на опасное задание. Смысл появлялся только в том случае, если в уравнение подставить Сьюзан Уэбер.