карьеры, портрете мы видим перед собой дипломата-художника, привычно скрывающего свои чувства под маской внешнего равнодушия, внимательного спокойствия и самообладания. В позе и повороте головы просматривается легкое разочарование и даже какое-то презрение.
А незадолго до смерти Рубенс написал свой последний автопортрет, полный величия и спокойствия. Взгляд художника внимателен и суров. Лицо осунулось, побледнело. Рука расслабленно лежит на эфесе шпаги. Осанка, как и прежде, элегантна, видно, что герой уверен в себе, и только правая, предавшая своего хозяина, рука облечена в перчатку. Художник беспощадно выписал собственное лицо, виртуозно показав все оттенки увядающей кожи.
Рубенсу оставалось жить меньше года. Вершина творчества последнего года жизни художника – картина «Шубка» из собрания Венского музея. Возможно, художник не задавался целью писать портрет жены. Полотно, видимо, создано в перерывах между сеансами, когда Елена Фоурмент отдыхала от утомительного позирования, доверительно глядя на художника. Матовый тон темного меха подчеркивает перламутровые оттенки и свежесть кожи. В поздние годы жизни Рубенс достиг изумительного совершенства и легкости в искусстве владения кистью. Точные, легкие мазки прекрасно передают разреженность воздуха, упругость и тяжесть дорогих тканей, тепло здорового тела.
Предполагается, что в описях Рубенс сам дал картине название «Шубка» и завещал его своей жене. После смерти мужа Елена хотела уничтожить и это и другие свои изображения в обнаженном виде, но кардинал – инфант Фердинанд через духовника уговорил ее не делать этого.
27 мая 1640 года Рубенс составил завещание. 29 мая нечеловеческие боли истощили его силы. Молодая жена не отходила от постели художника. Беременная, она была вдвойне беспомощна. Сутки продолжалось сражение Рубенса со смертью. В конце концов сердце не выдержало. Днем 30 мая 1640 года великого художника не стало.
Питер Пауль Рубенс умер, оплакиваемый всем Антверпеном. После его смерти семья обратилась в магистрат города: «Покойного господина Рубенса за несколько дней до его смерти спросили, не желает ли он в приходской церкви Святого Иакова, которую он избрал для своего погребения, выстроить погребальную капеллу для него и его потомков, на это он с природной своей мягкостью и учтивостью ответил, что ежели его вдова, совершеннолетние дети и опекуны малолетних детей сочтут, что он заслужил такой памятник, то пусть выстроят такую капеллу и без особого его распоряжения». Впоследствии и его семья, и жители Антверпена сделали все для увековечивания памяти великого фламандского художника, прославившего родной город.
В приходских книгах значилось: «2 июня была отслужена заупокойная месса Питеру Паулю Рубенсу… Тело сопровождал хор церкви Богоматери и 60 факельщиков, причем факелы были украшены крестами из красного шелка…»
В судьбе Рубенса на редкость счастливо сошлись талант, известность и богатство – опись имущества его огромного поместья заняла целых пять лет. Он был обласкан сильными мира сего.
Великий художник, ученый-гуманист, философ, археолог, архитектор, выдающийся коллекционер, знаток нумизматики, государственный деятель и дипломат, на протяжении всего своего творческого пути он неустанно стремился постичь тайны мастерства. Рубенс был одареннейшим колористом и рисовальщиком, гениальным сочинителем композиций, наделенным могучей фантазией. И при этом обладал также колоссальной работоспособностью, постоянно совершенствовал и тренировал свой глаз, руку, понимание формы и цвета. По мощи таланта и многогранности дарования, глубине знаний и жизненной энергии Рубенс принадлежит к числу самых блестящих фигур европейской культуры XVII века. Прижизненная слава художника была так велика, что в отблеске его имени тусклое царствование эрцгерцога Альберта и его жены Изабеллы начало казаться великой эпохой. Как никто другой, он владел карнацией – искусством писать живое тело. Мог работать а-ля прима – в одно касание. Но секрет картин Рубенса был не в этом. Тайна его творчества проста. Он знал и умел писать все. Владел всем оркестром палитры. Пять-шесть красок звучат у Рубенса так, что перед нами предстает вся симфония, вся радуга окружающего мира.
Делакруа говорил Эдуарду Мане: «Надо видеть Рубенса, надо Рубенсом проникнуться, надо Рубенса копировать, ибо Рубенс – бог».
Прожив столь насыщенную жизнь, в которой были и войны, и тайные миссии, и милость сильных мира сего, и смерть близких, великий фламандец мог бы надеяться на то, что хотя бы его картин не коснется безжалостная рука времени и человеческий произвол. Куда там! Некоторым его полотнам суждена была поистине удивительная и загадочная судьба.
Совсем недавно, в июле 2002 года, было обнаружено грандиозное многофигурное полотно с изображением евангельской сцены истребления младенцев Питера Пауля Рубенса «Избиение младенцев». Дело в том, что последние два века владельцы картины (среди них княжеская семья Лихтенштейн) были убеждены, что произведение принадлежит руке последователя Рубенса – Яна ван Хоке. Однако эксперты Sotheby’s установили сенсационный факт – картина написана самим Рубенсом. За этой сенсацией последовала вторая – во время аукциона цена на полотно поднялась до феноменальных 76,2 миллиона долларов. В результате чего Питер Пауль Рубенс превратился в самого дорогого старого мастера, а полотно «Избиение младенцев» заняло третью строчку в десятке ценнейших картин в мире, в списке которых последние лет десять безраздельно царили импрессионисты.
Но с другим полотном фламандского мастера произошла еще более невероятная история, которую газетчики окрестили «Делом Рубенса»:
Пенсионерка Ольга Ивановна хорошо помнит, как ее отца в 1945 году назначили помощником коменданта Потсдама. Маленькая Оля с мамой срочно отправились в побежденную Германию. Отцу, как офицеру, предоставили домик на одной из центральных улиц города. Чуть позже родители узнали, что особняк вместе со всей обстановкой (мебелью, посудой, несколькими картинами) принадлежал любовнице Геббельса. Семья прожила здесь до 1951 года и, после завершения майором службы в должности коменданта, собралась домой, под Москву. Коменданту выделили место в багажном вагоне, куда они втиснули стулья, комоды, ящики с фарфором и громоздкую картину, висевшую в спальне над кроватью. Чтобы она занимала поменьше места, ее сняли с рамы и, сложив в несколько раз, как лист бумаги, сунули в чемодан. В малогабаритной московской квартире вешать двухметровую картину было решительно некуда. Но и выбрасывать было жалко. И 48 лет подряд полотно спрессовывалось и покрывалось пылью на даче бывшего офицера. Лет двадцать назад они попытались продать валявшуюся без дела картину. Не зная, кому можно ее предложить, пошли в Третьяковку, где им предложили записаться в очередь и оплатить экспертизу, а где-то через полгода привезти полотно. Причем сразу честно предупредили, что денег дадут немного, рублей двести.
В 1999 году умер отец Ольги Ивановны. Разбирая на даче вещи, она опять наткнулась на холст. К этому моменту вид у него стал совсем непрезентабельным, краски осыпались, ткань прогнила и лопнула на сгибах. Но поскольку вещь была явно старинная, бережливая пенсионерка через знакомых отыскала знатока живописи. Тот поцокал языком при виде ужасного состояния «старья», но согласился купить, предложив хозяйке огромную для нее сумму – 800 долларов! Та была счастлива. «Знаток» тоже не остался в накладе: спустя некоторое время перепродал свое приобретение столичному антиквару, заработав несколько сот у.е. Антиквар, в отличие от «знатока», сразу понял, что ему в руки попала как минимум прижизненная копия шедевра Рубенса «Тарквиний и Лукреция». Так что он продал картину уже за несколько миллионов долларов, несмотря на ее состояние. В договоре о купле-продаже так и значилось – «копия с картины Рубенса».
Владельцем тяжелобольной картины стал коллекционер Логвиненко. 37-летний Владимир Логвиненко в свое время был главой представительства нефтяной компании «Эксим петройл», потом владельцем ночного клуба «Up&Down» и ресторана «Три пескаря». В 1996 году он увлекся коллекционированием икон. В его коллекции – около 30 выдающихся памятников древнерусского искусства XI–XVII веков, среди которых есть и самое древнее из известных изображений лика Христа на Руси – икона «Спаса».
Новый хозяин «Тарквиния и Лукреции» не относился к тем любителям живописи, которые хоронят шедевры дома – подальше от чужих глаз. Основу его коллекции – уникальные иконы – каждый может увидеть в Третьяковке. Но огромную копию шедевра нужно было сначала спасти. Логвиненко отправил запрос в Министерство культуры с просьбой разрешить вывезти картину для реставрации за рубеж. Ему отказали. Тогда он нанял частных реставраторов.
