– Только если я смогу проводить с ней какое-то время. Поглаживая Викторию, Поппи с подозрением взглянула на Гриффина:
– Что значит «какое-то время»?
– Ничего особенного, – произнес он. – Мне надо заняться работой, а у тебя такой огромный письменный стол, что на нем уместятся и мои бумаги. В доме тепло, есть электричество. Здесь хорошо ловит мобильный телефон. А у тебя доброе сердце. Не пытайся этого отрицать. Ведь никто не заставлял тебя брать этого котенка.
Нет. Он действительно не заставлял ее делать это. Но она чувствовала тепло, исходящее от Виктории, которая свернулась в клубок у нее на коленях так, будто всегда там спала.
– Где твои вещи? Я имею в виду бумаги и прочее.
– На острове, – ответил Гриффин. Она взглянула на часы. Почти двенадцать.
– Если ты поедешь за своими бумагами, на обратном пути остановись у Чарли и купи острую фасоль. Ты успеешь к часу?
– Конечно. А почему такая спешка?
– Если бы ты смог отвечать на телефонные звонки, пока будешь работать, я съездила бы навестить Хезер.
Поппи чувствовала прилив сил. Она подкрепилась фасолью, и ее грела мысль, что Гриффин работает у нее дома.
Поппи не ожидала, что большая комната свиданий будет так забита. При виде других заключенных, которые были так не похожи на Хезер, ее охватила тревога. Она отыскала свободное место у стены и незанятый стул. Хезер увидела ее с порога, подошла и села напротив.
– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, – сказала Поппи. Она обратила внимание, какое разочарование отразилось на лице Хезер, когда та окинула взглядом комнату.
– Я не могу заменить тебе Мику. Знаю, как ты его ждала. Казалось, Хезер уже смирилась с мыслью, что он не приедет.
– Я знала, что он работает, но, когда объявили, что ко мне кто-то пришел, я подумала…
– Он все выходные мыл ваш завод. Скоро ведь сок пойдет, вот он и готовится.
– Он позвонил Камилле насчет документации?
– Я не в курсе.
– Она прекрасно разбирается в производстве. Заставь его позвонить. А теперь расскажи мне о Мисси и Стар.
– Они не понимают, в чем дело. Да и никто из нас, в сущности, ничего не понимает. Поэтому я и приехала. Расскажи мне наконец правду.
На лице Хезер появилось отсутствующее выражение.
– Нет, нет, нет, – запротестовала Поппи. – Не делай этого. Это не поможет.
– Поппи, – прошептала Хезер, – у тебя бывали такие моменты, когда тебе хотелось начать жизнь сначала и прожить ее совсем по-другому?
– Я испытываю такое желание постоянно. Одна поездка на снегоходе – и все перевернулось.
– Но ведь нельзя повернуть события вспять. Приходится мириться с тем, что есть.
– Как раз это ты мне всегда внушала. Мы обе внушали это друг другу. А может быть, существует другой выход. Независимо от того, Лайза ты или нет…
– Я не Лайза.
– Тебя вышлют в Калифорнию, чтобы там отдать под суд. Возможно, ты ни в чем не виновата, но, если ты не скажешь Касси правды, суд признает тебя виновной. И тогда уже ничего нельзя будет изменить.
– Я не Лайза, – повторила Хезер.
– Это потому, что быть Лайзой слишком больно?
– А быть Поппи не больно? – ответила Хезер вопросом на вопрос.
– Поверь мне, я знаю, что такое быть Поппи. Я ошиблась, и за это пришлось дорого заплатить. Конечно, мне больно думать о том, чего я лишилась.
– О чем?
– О том, какая Поппи раньше была жизнерадостная. О ее безрассудстве, энергии. О том, что всем было с ней интересно. И в то же самое время о том, какая она была упрямая, глупая, и еще о множестве вещей, о которых не хочется даже вспоминать. Но моя ситуация отличается от твоей. Если со мной что-то случится, плохо будет только мне самой. У меня нет Мики, у меня нет Мисси и Стар. Пойми, ты им нужна.
Поежившись, Хезер выпрямилась.
– Может быть, ты себя за что-то наказываешь, – сказала Поппи. – Ты могла бы выйти замуж за Мику, могла бы родить от него детей, но ты этого не сделала. Мне кажется, ты наказывала себя за что-то, сделанное тобой в прошлом.
Примерно минуту они молчали, потом Хезер спросила:
– А ты разве этого не делаешь?
– Я? Наказываю себя? Каким образом?
