— Если не возникнут непредвиденные обстоятельства, года будет достаточно для завершения всех формальностей, необходимых для удочерения. Как только все бумаги будут подписаны надлежащим образом и Лиззи станет моей дочерью, ты сможешь подать на развод. Я не буду этому препятствовать. Я даже добавлю…

— Не говори так, — взорвалась она, зажимая уши. — Если первое его предложение показалось ей холодным, то от этого предложения веяло крещенским морозом. — Мне не нужны твои деньги, — процедила она сквозь зубы. — У меня хватает своих. И меня… меня не купишь!

Джеффри взял се руки и силой вернул их ей на колени.

— Я хотел только сказать, — решительно продолжал он, — что, если по истечении этого года ты надумаешь разводиться, но пожелаешь сохранить здесь свой офис, ты сможешь перевести его из коттеджа в новое административное здание, которое у нас есть в центре города.

— Это звучит так, словно мы обсуждаем контракт, — выдавила она горький смешок, который Джеффри проигнорировал, чтобы закончить свою мысль:

— Я сам бизнесмен, Сара, и понимаю, сколько потребуется усилий, чтобы открыть здесь офис. В свете этого я сделаю все от меня зависящее, чтобы облегчить каждый твой шаг.

В своих мыслях Сара не заходила так далеко. Она едва могла перешагнуть через необходимость принять первоначальное решение. Хуже того, она едва могла думать о чем-либо, кроме его рук, сжимавших ее руки нежно, но твердо. Он был так близок, так притягателен. Интересно, а это входит в его план, подумала она. Насколько «настоящим» хотел он видеть их брак? Проглотив тугой ком в горле, Сара посмотрела на свои руки. Но под ее взглядом оказались и его руки, более загорелые, с этими темными волосками, которые так соблазняли ее. Мысли об удовольствии, которое они доставили друг другу прошлой ночью, хлынули потоком. Удовольствие… облегчение… бегство.

Он протянул руку, взял ее подбородок и приподнял лицо.

— Это было бы даже лучше, чем раньше, Сара, — ласково сказал он. — На этот счет тебе не придется разочаровываться.

— Но это было бы сплошное притворство, — возразила она, ощущая теплое покалывание глубоко у себя в животе. — Без любви…

Сжав челюсти, он отпустил ее запястья и выпрямился.

— Как прошлой ночью? — прохрипел он.

— Это не было… — начала она, но оборвала себя на полуслове. В том влечении, которое они испытывали вчера, не было ничего притворного, в их взаимном удовлетворении — ничего дешевого. Нет, ее самообвинения относительно прошлой ночи могли быть связаны только с тем экстазом, который, как она боялась, был всего лишь очарованием на час. А теперь, если она согласится выйти замуж за Джеффа…

Кровать скрипнула — Джеффри поднялся.

— Я сказал все, что хотел сказать, — мрачно заявил он. — Ты знаешь, что мне надо и почему. Я ухожу, чтобы ты приняла решение.

— Куда ты идешь? — воскликнула она с неожиданной тревогой.

Джеффри задержался у полуоткрытой двери.

— Мне надо ненадолго съездить к себе в офис. Я вернусь позднее, чтобы отвезти тебя в аэропорт… если таким будет твое окончательное решение. — Сила, заключенная в его взгляде, отражала и требование, чтобы она согласилась. Он сурово и серьезно посмотрел на нее, прежде чем плотно закрыть за собой дверь.

Сара сидела в какой-то оглушительной тишине. Она посмотрела на дверь, потом перевела взгляд на окно. Прижала ладони к глазам, потом запустила пальцы в волосы и распустила их по плечам, словно отгораживаясь их завесой от неизбежного хода событий.

Когда она решила — неужели это было лишь позапрошлой ночью? — отправиться на Запад, у нее было ощущение незавершенного дела, погони за каким-то призраком. Ей хотелось молча поблагодарить Алекса с Дианой за то, что они были ей хорошими друзьями. А теперь, казалось, они просили ее об ответной услуге. Могла ли она им отказать?

Шаг за шагом анализировала она цепочку аргументов, выстроенную Джеффри. К своей досаде, она вынуждена была признать, что все они были весьма основательны. Да, ее переезд на Западное побережье был вполне осуществим и имел бы под собой достаточно оснований. Джеффри даже описал все так, что это казалось очень просто: да, она вполне могла поддерживать контакты в Нью-Йорке, если бы часто наезжала на Восток. И правда, разумная организация расширения бизнеса открывала интересные перспективы.

Но выйти за него замуж? Восемь лет, прошедших после их развода, внесли массу изменений в жизнь каждого из них. Как они могли быть уверены, что смогут сосуществовать бок о бок изо дня в день? Раньше они были несчастны. Будет ли по-другому во второй раз?

Но теперь и было все по-другому. Благодаря Элизабет Оуэнс. Когда все было сделано и сказано, приходилось признать, что она является единственной целью их соглашения. Теперь Сара задумалась над этим фактом, спрашивая себя, можно ли выдержать этот брак исключительно ради девочки и ее удочерения. На данный вопрос не было однозначного ответа, а Джеффри хотел получить его к вечеру.

Колени ее ослабли от потенциальной возможности кардинальной перемены в ее жизни. Сара выбралась из-под одеяла и попыталась найти утешение под струями очень горячего душа. Но ничто не могло принести ей облегчения, снять напряжение, сковавшее мышцы. К тому времени, как она подкрасилась и оделась в тот же серый шерстяной костюм, в котором прибыла сюда накануне утром, ей хотелось лишь вернуться в кровать. Она не желала принимать это решение! И зачем только все это навалилось на нее?

А что, если бы она не приехала в Сан-Франциско, спрашивала она у отражения в зеркале, где видела свое лицо с запавшими глазами. Джеффри это и в голову не пришло, разве не так? Но она прилетела сюда отчасти из-за того, что винила себя в том, что никогда не говорила Диане и Алексу о том, как много они для нее значили в те месяцы, когда открыто стояли на ее стороне.

А теперь на нее навалилось еще более тяжкое бремя вины. Как она сможет вернуться в Нью-Йорк, зная, что тем самым ослабит шансы Джеффри на быстрое удочерение Лиззи?

Щетка для волос с глухим стуком упала на туалетный столик. Звук напугал ее, и Сара быстро посмотрела вниз. Почему это маленькое личико неотступно возникало в ее памяти, словно преследуя ее? Могла ли она отогнать его образ, если бы ответила отказом на просьбу Джеффри и спокойно вернулась к своей нью-йоркской жизни?

Отягощенная грузом этой дилеммы, Сара медленно поплелась вниз. Миссис Флеминг встретила ее, когда она не дошла до последнего поворота лестницы.

— Могу я предложить вам подкрепиться чем-нибудь, мисс Маккрей?

Этот вопрос, заставший Сару врасплох, вывел ее из транса.

— Что, простите? Ах, нет. Пожалуй, я все же выпью чаю… — Она через силу улыбнулась. — Я, вообще-то, не очень голодна.

Домоправительница улыбнулась более непринужденно.

— А может, вас заинтересует свежий рогалик? — уговаривала она.

— Свежий рогалик? — Сара задумалась. — По зрелому размышлению это кажется привлекательным. — Она спустилась с последней ступеньки.

— Если вы подождете в комнате для завтраков…

— Ах, нет, я поем на кухне, миссис Флеминг. — Потом более робко она добавила: — Есть в одиночку, даже в комнате для завтраков, очень грустно.

Послушно кивнув, миссис Флеминг словно смахнула свой загадочный взгляд и направилась прямо на кухню, где поставила перед Сарой горячий чай и теплый рогалик. Сара была занята тем, что разглядывала комнату.

— Знаете, — заметила она, изучая декоративный, но практичный ряд кастрюлек и сковородок с медным дном, развешанных на раме над центральным столом, за которым она сидела, — за два года моего брака я ела здесь столько раз, что их можно было бы пересчитать по пальцам одной руки. В тс времена домашнее хозяйство велось очень строго.

Домоправительница закончила вытирать плиту.