– До свидания, Кармин. – Пару секунд он подержал зеркало на вытянутых руках, а затем отпустил.

Падая, зеркало медленно вращалось и каждый раз отражало Димза, стоящего у ограждения, высоко на внешней стене дворца. Тот смотрел вниз, улыбался и махал рукой. Потом изображение потускнело и скользнуло к краю зеркала, приближавшегося к земле. На мгновение показался вид зеленых окрестностей Альбиона, после чего экран потемнел.

Шейла отпила ещё глоток кофе. Сейчас она чувствовала себя немного лучше. Здесь были люди, которые находились в одинаковом с ней положении, – потерянные и чужие в безумном месте, не понимающие, как и почему здесь очутились. Неплохо бы поговорить с ними и выяснить побольше о том, что за чертовщина тут происходит. Все услышанное ею не содержало ни малейшего смысла, но, по крайней мере, все признавали, что здесь его действительно не найти. С этим она могла смириться. Нет, отнюдь не с отсутствием смысла, но с тем фактом, что никого, казалось, это не волновало.

Да, она чувствовала себя чуть-чуть лучше ещё и потому, что теперь у неё была подходящая одежда. Шейла отвергла обычный псевдосредневековый костюм, в каких щеголяли все вокруг, предпочтя джинсы, блузку и пару кроссовок. Ей было сказано, что в замке лучше передвигаться побыстрее, и она твердо решила следовать этому совету.

Обеденный зал был почти полон. Похоже, здесь что-то праздновали, и накрытый замковыми слугами стол ломился под тяжестью живописных и замысловатых блюд.

Все уделяли кушаньям самое пристальное внимание, и Шейла последовала общему примеру.

– Кто-нибудь знает, по какому поводу пирушка? – спросил Джин.

– Что-то наподобие нашего зимнего солнцестояния, я думаю, – сказал мсье Дюквиз.

– Наверняка в большинстве миров имеются зимнее солнцестояние, равноденствие и тому подобное, – заметил Джин.

– В моем мире нет, – прорычало существо, которое называли Снеголапом (казалось, он рычал все время). – Хотя, конечно, я не узнал бы равноденствие, даже если бы оно подошло и пнуло меня в задницу.

Шейла не представляла, каким образом она понимает это создание с белоснежным мехом и белыми когтями. На самом деле манерой говорить он походил на дядю Уолта, маминого брата. Тот тоже очень часто рычал.

Вскоре она обнаружила, что, несмотря на грозный вид, мохнатое существо весьма дружелюбно. Ей только не удавалось заставить себя взглянуть в его свирепые желтые глаза. Шейла положила себе кусок молочного поросенка, затем зачерпнула на пробу из нескольких блюд, стоявших сбоку. Все было приготовлено просто превосходно.

– Снеголап, в твоем мире обязано быть равноденствие, – настаивал Джин.

– Откуда ты-то знаешь? – огрызнулся Снеголап. – Ты ж никогда там не был.

– Ну солнце у вас есть?

– Конечно.

– Значит, есть равноденствие и солнцестояние. Я говорю о том, что… ну, на самом деле это соотношение между солнцем и планетой, которая вращается вокруг него. Понимаешь, когда ось вращения планеты слегка наклоняется в отношении орбиты, что случается…

– Что такое планета?

– Э… планета… это мир. Понимаешь, большая круглая куча земли, которая вертится вокруг.

– Вертится вокруг чего?

– Поворачивается. Вращается.

– Где?

Джин моргнул.

– Что значит «где»? В космосе, конечно. Смотри, когда планета поворачивается вокруг своей оси…

– Что такое космос?

Джин отхлебнул пива из своей кружки.

– Ладно, забудь.

– Как скажешь, дружище, – вежливо отозвался Снеголап.

Мсье Дюквиз счел нужным вступить в разговор:

– Снеголап, в твоем мире есть теплое и холодное время года?

– А как же.

– Солнце чуть ниже в холодное время?

– Гораздо ниже.

– Так вот, когда солнце ниже всего в холодное время, а дни очень короткие – это зимнее солнцестояние. Когда солнце в самой высокой точке неба в теплое время года – это летнее солнцестояние. Равноденствие располагается между весной и осенью, когда день и ночь почти одинаковой длины.

– А, ну конечно, это всем известно! Спасибо!

Все посмотрели на Джина. Он пожал плечами.

– Ладно, я ведь не Айзек Азимов.