— Паскаль.

— Очень хорошо. Теперь отворяйте каретное окно или я застрелю вас.

Окно было отворено. Прицелившись в Паскаля, Шато-Моран велел ему остановить экипаж и выпустить его, так как он опознан. Но Паскаль скрылся за каретой и велел кучеру ехать скорее. Карета понеслась в галоп. Напрасно старый граф звал на помощь, дверцы экипажа были крепки, а кони неслись стрелой. Но на базаре толпа заинтересовалась странной сценой и остановила лошадей.

— Прочь! — крикнул Паскаль. — Мы отвозим до границы изгнанника.

— Это ложь! Ложь! — вопил Шато-Моран.

— Покажи нам приказ! Королевский приказ! — шумела толпа.

Паскаль достал пергамент с королевской печатью. Это был бланк, украденный у принца де Гиза, в который Каспар д'Эспиншаль вписал нужный ему приказ.

Проходящий мимо солдат обратился к толпе, приказывая разойтись и не мешать исполнению королевской воли.

— Это ложь! Ложь! — снова закричал взбешенный старый граф. Но его назвали просто сумасшедшим и готовы были предать воле сбиров. Вдруг подбежал Рауль.

— Посылай сейчас уведомить обо всем Телемака де Сент-Беата! — крикнул ему Шато-Моран.

— Телемак де Сент-Беат уже уведомлен и подъезжает сюда.

В эту минуту Паскаль скомандовал, и карета снова покатилась. Но ехать без остановки было невозможно. На крик арестанта сбежалась толпа, почти ежеминутно надо было показывать королевский приказ и просить расходиться. На углу улицы Мер и Мартина стояли полицейские. Паскаль обратился к ним, попросил помощи.

Началась свалка. Взбешенный Шато-Моран выстрелил раз и ранил полицейского.

На него кинулись с алебардами, но он закрыл себя двумя мошенниками, сидевшими в карете, и снова выстрелил. Один из всадников, ехавших с Паскалем, упал.

Карета остановилась. Полицейские угрожали арестанту. Чья-то рука уже схватила его за плечо. Но Рауль ударом шпаги отсек дерзкую руку. Тогда Шато-Моран, в свою очередь, обнажил палаш, который у него забыли отнять.

В это мгновение пятнадцать всадников, под командованием Телемака де Сент-Беата, догнали карету. Полицейские должны были уступить.

— Держите этого мошенника! — крикнул кавалер, показывая на Паскаля.

Но хитрый любовник Инезиллы не ждал конца проигранного дела и ускакал по направлению к отелю де Гиз; за ними бежали лакей и мнимые помощники полиции.

Захватив раненных графом и Раулем, Телемак де Сент-Беат велел ехать к жилищу де Новиона.

Вечером об этом происшествии доложили королю. Людовик XIV пришел в ужасный гнев и отдал приказание арестовать Каспара д'Эспиншаля, где бы он ни находился. Из города никого не велено было выпускать без приказа, подписанного канцлером Сегиэ или лейтенантом полиции.

Каспар д'Эспиншаль жил в левом павильоне отеля Турнель, который, как известно, в то время принадлежал Генриху де Гиз. Дворец этот, благодаря высокому званию своего господина, был совершенно надежным убежищем. Граф д'Эспиншаль знал это и просто подшучивал над строгими приказаниями короля.

Вокруг фамилии Гизов всегда группировалось негодование. Ришелье, правда, усмирял принцев лотарингских, но и во времена заговора де Суассона, и во времена Фронды, и даже в царствование Людовика XIV гордые принцы Гизы не очень-то покорствовали перед королями. За это король ненавидел Генриха Гиза, но не хотел нарушить неприкосновенности его дома.

Засада против графа Шато-Морана была, впрочем, большой ошибкой Каспара д'Эспиншаля, даже если бы и удалась. Решиться на такой шаг — означало вовсе не знать характер короля. Он готов был многое простить, но никогда не прощал неуважение к своей власти. А посягательство в столице на такую особу, как Шато-Моран, Людовик XIV счел прямой обидой своему величию. Приказ не выпускать никого из города был следствием такого взгляда его величества.

Каждый вечер эмиссары Каспара д'Эспиншаля доставляли ему все более и более неприятные рапорты. Все улицы вокруг дворца Турнель оказались занятыми полицией. Не дожидаясь вечера на площади Пале-Рояль выстроились конные полицейские.

Каспар д'Эспиншаль только презрительно пожал плечами.

Он уже освоился со своим опасным положением и был теперь в своей сфере. Опасности его не пугали. Ум, способный выстраивать хитрые планы, ожил в нем; скука и пресыщение жизнью исчезли. Дерзкий сеньор принял борьбу со своим королем.

Но в парижских кругах он не чувствовал себя в своей сфере. Улыбаясь, думал он только о том, как, попав в Савойю, он превратит борьбу с властями в героическую эпопею; как ужасно отомстит или покроет позором своих преследователей.

Страх и укоры совести равно были ему неизвестны. Прошлое он просто позабыл; оно ему казалось бледным прологом трагедии его жизни, которую он собирался разыграть достойным образом.

Он только боялся улиц Парижа; боялся неведомого ему города и засад в его лабиринтах домов и улиц. Презрительно пожимая плечами на донесения своих агентов, Каспар д'Эспиншаль решил сидеть в безопасном отеле Гиза пока не удастся бежать из Парижа. На всякий случай он решил сходить к принцу, узнать о его здоровье и поведать ему о преследованиях, которые на него обрушились.

В прихожей княжеских апартаментов Каспара д'Эспиншаля поразил вид общей печали на лицах всей службы двора Генриха Гиза.

— Разве герцогу хуже? — спросил он одного из слуг.

— Увы! — ответил слуга. — Апоплексия распространяется. Принц уже не владеет руками.

Граф Каспар д'Эспиншаль впервые побледнел, услышав эту весть.

Войдя в спальную Гиза, Каспар д'Эспиншаль был поражен: на богатейшей постели лежал принц, уже больше похожий на привидение, чем на живого человека. Красноватая пена показалась на губах, и глаза окружили синеватые свинцовые пятна.

Целая группа докторов в черных одеждах наблюдала за больным. Гено, доктор его королевского величества, был между ними.

— Что вы думаете? — спросил его граф.

Доктор, приготовлявший в эту минуту ледяную примочку для лба Гиза, дал ему знак отойти в сторону и шепнул:

— Послушайте мой совет, король рассержен на вас, а принц не проживет более четверти часа, и вам остается одно: бежать, не теряя ни одной минуты.

В это мгновение принц де Гиз, голова которого покоилась на пяти подушках, вдруг приподнялся, пронзительно вскрикнул и упал.

Гено и прочие доктора подбежали к постели.

— Теперь четверть девятого, — четко произнес королевский врач и добавил. — Принц де Гиз скончался, господа!

— Умер! Умер! — повторил Каспар д'Эспиншаль и бросился бегом в свой павильон.

Гено советовал бежать, но бегство было решительно невозможным. У него не было билета на свободный проезд через заставы; кроме того, дворец Гиза стерегли самым тщательным образом.

Пробиться силой или уйти переодевшись тоже вряд ли было возможно: стража алебардщиков была многочисленна и между сержантами, вероятно, были люди, обстоятельно ознакомленные с наружностью Каспара д'Эспиншаля.

В отчаянии граф рвал волосы. Он все рассчитал, кроме случая внезапной смерти Гиза, и теперь ждал с минуты на минуту вторжения во дворец покойного принца всей полицейской армии. На всякий случай