Регент подошел к Виоле и, по обыкновению, поцеловал ее в лоб.
— Отец мой, — промолвила смущенная Виола, — я бы не хотела казаться нескромной, но любовь к вам заставляет меня забыть придворный этикет. Позвольте спросить причину вашей грусти. У вас горе?
— Да, — ответил Филипп, — меня давит горе!
— Но какое?
— Исчезла госпожа де Салье. Ее ищут с нынешнего утра и не могут напасть на след ее.
— Вероятно, ее дурно искали. Сегодня не удалось найти, завтра будет счастливее.
— Завтра! — воскликнул регент. — У меня не хватит терпения. Я рассчитываю на тебя, дочь моя.
— На меня? — с удивлением спросила Виола.
— Моя полиция бессильна, ты должна мне открыть место, куда скрылась маркиза. Где она? Где она? Говори!
— Батюшка, но вы забываете ваше собственное приказание. Переступив порог Пале-Рояля, я разорвала все прежние связи с прошлым. Дочь регента не имеет ничего общего с прорицательницей Виолой Рени.
— Это правда, — ответил Филипп, — но ты в своей науке, в своих познаниях по-прежнему сильна. Наука всемогуща! И теперь я нуждаюсь в тебе. Призови на помощь науку, докажи мне еще раз свои познания и свое могущество.
— Вы требуете этого, батюшка?
— Не требую, а умоляю!
— Ну, а если вдруг дочь регента потеряла ту силу, которою владела прорицательница Рени?
Регент нахмурил брови.
— В таком случае, — ответил он, — я бы начал сомневаться в вас, сударыня, и потребовал бы отчета в ваших прежних деяниях.
Виола вздрогнула и, склонившись перед Филиппом, ответила:
— Я повинуюсь, батюшка!
— Исполни мое желание немедленно. Тебя ожидает твой жених граф де Куртене.
Виола направилась к двери.
— Куда ты идешь? — спросил регент.
— В мою комнату за одной необходимой для меня вещью.
Виола вышла и тотчас же возвратилась с магическим жезлом в руках.
— Ты дрожишь? — спросил Филипп.
— Невольно, батюшка!
После нескольких минут молчания Виола проговорила торжественным голосом.
— Я готова, спрашивайте!
— Но тебе уже известно мое желание.
— Необходимо повторить его! Того требуют духи.
— Где находится маркиза де Салье? Повели твоим духам дать ответ.
Виола возвела очи к небу, трижды провела по воздуху жезлом и взяла регента за руку, после этого она громко проговорила:
— Таинственные духи, гении мрака, проснитесь! Повинуйтесь мне! Где бы вы ни были, в облаках ли, на дне морском, проснитесь!
Виола умолкла.
— Ну, что? — спросил Филипп. — Повинуются ли они?
— Они здесь! Они окружают нас! Они говорят! Тише, тише, батюшка!
Регент затаил дыхание.
— Последнее слово сказано! — резко проговорила Виола. — О, батюшка, зачем вы меня спрашивали?
— Чтобы узнать истину…
— Маркиза де Салье умерла, — прошептала Виола, склонив голову.
Филипп Орлеанский скрестил руки на груди.
— Умерла? Это невозможно!
— Духи никогда не ошибаются… Она умерщвлена…
— Убита?!! Но кем? Узнай, дочь моя, имя убийцы…
— Я знаю его… Он носит двойное имя: отчаяние и ужас. Маркиза искала спокойствия души в смерти, ее тело поглощено волнами Сены.
— Боже! — пролепетал регент. — Я ее убийца, я наложил на нее руку.
И крупные слезы потекли ручьем из глаз Филиппа. Виола опустилась на колени и взяла его за руку, стараясь успокоить, но регент вдруг вскочил с места и проговорил решительным голосом:
— Стыдно плакать! Пора браться за дело! С разбитым сердцем я буду улыбаться. Пойдем, дочь моя! Двор ждет нас!
Виола Рени бросила странный взгляд на дверь, за которою сидела в заключении маркиза де Салье, и затем вместе с регентом отправилась в приемные покои дворца.
Считаем необходимым объяснить, каким образом овца попала к волчице.
Диана проснулась и тотчас послала за Геркулесом, чтобы узнать, нет ли чего-либо утешительного. Но слуга подал ей письмо. Диана с жадностью прочитала его и с ужасом узнала, что муж ее был в тюрьме и что приговор над ним будет произнесен сегодня же.
Маркиза не потеряла присутствия духа. Она оделась и почти бегом отправилась к тюрьме Шателе. По дороге Диана купила капюшон, чтобы скрыть лицо.
Привратник оказался непреклонен. Ни мольбы, ни просьбы Дианы на него не действовали, он не пропустил ее даже за ворота. Тогда маркиза села у ворот тюрьмы.
Прошел день, наступила ночь. Диана не сходила с места. Вдруг она вздрогнула и встала. Два тюремщика вышли из ворот.
— По крайней мере, его не заставили долго ждать, — сказал один из них, — заключен утром, приговорен вечером, а на утро и казнь!
Диана, словно привидение, предстала перед разговаривающими.
— О ком вы говорите? — спросила она.
— О маркизе де Салье, моя милая!
Маркиза ничего не ответила и побежала в Пале-Рояль. Остальное нам известно.
Толпа придворных наполняла залы Пале-Рояля. В ожидании регента разговоры вертелись исключительно вокруг одного предмета, — предстоящей казни маркиза де Салье. Большинство было возмущено тем, что одновременно с готовым пролиться потоком крови был назначен и день обручения дочери регента.
— Его высочество, регент Франции и графиня Рени! — провозгласил лакей.
Придворные стихли.
В комнату вошел Филипп, он держал за руку Виолу.
— Однако он бледен! — прошептал герцог Лараге на ухо Ришелье.
— Еще бы, — ответил Ришелье, — хотя он и высочество, но все-таки неприятно приказать рубить голову одному из своих же друзей.
Лараге проскользнул в толпу и поспешил раскланяться с только что вошедшим Жераром де Нойалем.
Филипп Орлеанский оставил Виолу Рени среди толпы придворных дам, которые обступили ее с поздравлениями, сам же пошел к придворным. Принимая поздравления с благосклонностью настоящей дочери регента, Виола беспрестанно оглядывалась кругом, как бы отыскивая кого-то в толпе. Наконец она увидала Жерара и сделала ему знак веером. Де Нойаль тотчас подошел к ней. Виола осторожно передала ему ключ и прошептала едва внятным голосом:
— Вот ключ от комнаты, где заперта Диана.
