Они постучались в дверь. Ответа не было. Служанка вошла первой, подошла к кровати и вскрикнула:

— Он умер!… Он умер!

Диана, в свою очередь, подбежала к старику.

Члены его уже окоченели.

В течение двух месяцев Диане пришлось во второй раз увидеть смерть близкого ей человека.

Ровно в два часа прибыл нотариус Ролан, но, узнав о смерти де Визе, тотчас же отправился обратно.

На другой день Жан де Визе был похоронен. Сусанна следовала вплоть до кладбища. Возвратившись домой, она сбросила с себя личину и обратилась к Диане:

— Теперь я у себя дома… все, что вы видите здесь, принадлежит мне… Ваш дядюшка завещал мне все. Известно вам это?

Диана невольно опустила глаза и ответила:

— Известно!

— В таком случае, собирайте свои пожитки и отправляйтесь вон из моего дома!

Через пять минут всеми оставленная сирота Диана вышла из дома и направилась по дороге в Блуа. Она решила прибегнуть к последнему средству спасения: она шла в Париж в надежде увидеть регента и передать ему письмо, написанное покойной матушкой.

На улице Сен-Оноре возвышался большой дом, одна половина которого была занята гостиницей, а в другой помещалась таверна. Над домом красовалась большая железная вывеска, изображавшая белую птицу с длинной согнутой шеей; ее поднятые крылья поддерживали крест. Сверху была надпись, сделанная красными буквами, «Белый Лебедь».

Гостиница эта наполнялась приезжими провинциалами и слыла за безопасное убежище. Что же касается таверны, помещавшейся в нижнем этаже гостиницы, то в ее больших залах собирался всевозможный сброд.

Здесь можно было встретить представителей как высших, так и низших классов, важных господ и искателей приключений, мошенников, простаков-буржуа, офицеров, чиновников, актеров, цыган и прочих. Разнородное собрание этих лиц представляло странное смешение: все шумело, кричало, ссорилось; для наведения порядка нередко даже приходилось прибегать к помощи полиции. В одном углу таверны была деревянная лестница, которая вела в гостиницу. Клубы дыма носились облаками по комнате. Лампы светили тускло. Было девять часов вечера. Таверна была полна. Слуги и служанки бегали от стола к столу, стараясь побыстрее исполнить приказания посетителей.

Пять человек, одетых в поношенные, но когда-то богатые платья, сидели вокруг стола и горланили:

— Эй! Мальчик! Девушка! Вина! Вина! Самого лучшего!

Один из этих оборванных господ отличался хотя поблекшей, но все еще замечательной красотой и изысканными манерами. Он был известен под именем Фламеля. Назывался он так в честь известного алхимика Николя Фламеля. Других звали: Купидоном, кумой Иволги, Рысью и Стальной Проволокой. Все пятеро были вооружены длинными рапирами.

Мимо их стола прошла служанка, Рысь схватил ее за талию и сказал фамильярно:

— Гимблета, мой ангел, дайте нам жженки… и скорей, если можно, чудная Венера! Мы дожидаемся уже больше пяти минут!…

С этими словами он вытащил из кармана часы, наподобие луковицы. Гимблета высвободилась из его объятий, а Купидон с удивлением спросил:

— Как, у тебя есть часы?

— Что же тут странного!…

— Чертова голова, ты ни в чем себе не отказываешь?

— Я их недавно нашел.

— Где же это?

— В кармане одного буржуа, который зевал, глядя, как ловили рыбу на удочку под аркой Нового моста. А! Мошенник, он надул меня!

— Как же?

— Да ведь луковица-то медная и цена ей грош!

Гимблета торжественно поставила на стол большую миску, в которой полыхало голубоватое пламя.

— Извольте! — сказала она. — Останетесь довольны! Сюда много положено сахару, лимону, корицы, гвоздики и всякой всячины.

Гимблета была полненькая, свеженькая и красивая девушка. Фламель взял ее за талию и посадил к себе на колени; несмотря на сопротивление, он поцеловал девушку и нежно сказал ей на ухо:

— Твои глазки горят, как эта водка; они жгут мне сердце… Скажи одно слово, и я тебя похищу!

— Оставьте же меня, господин Фламель! — возразила, вырываясь, девушка. — Я не люблю таких волокит, как вы.

— О, неприступная!… Ты вскружила мне голову! Я обогащу тебя…

— Прежде сами-то наживитесь, а потом и посмотрим…

Служанка с хохотом убежала. Кум Иволга наполнил стаканы пылающей жидкостью.

— За здоровье Рыси! — крикнули товарищи, выпивая вино.

— За ваше, друзья! — Возразил Рысь. — За твое, ученый, ходячая тайна, путешественник, поэт и публицист, друг Фламель, всеведущая газета!

Фламель прижал руку к сердцу и поклонился. Рысь продолжал:

— За ваше здоровье, мои дорогие товарищи, мои ученики, ставшие моими учителями!… Пью также за здоровье смотрителя тюрьмы Шателе, который оказывал мне свое гостеприимство в продолжение шести недель!

— Мы еще не знаем, как ты туда попал. Расскажи, пожалуйста, как это случилось?

В это время в комнату вошли две новые личности: женщина, вся в черном, с густой вуалью на лице, сквозь которую сверкали ее большие глаза. За нею шел маленький негр в яркой одежде. Эта женщина была, по-видимому, молода, высокого роста и стройная. Походка ее была тихая и величественная.

— Зачем сюда явилась эта таинственная красотка? — проорал Купидон.

Женщина в вуали сделала знак Гимблете; та поспешила к ней…

— Господин Фламель здесь? — спросила незнакомка.

— Да, сударыня… вот за тем столом, — кивнула служанка.

— Позовите его, мне надо с ним переговорить!…

Гимблета подошла к столу, где сидела веселая компания и сказала:

— Господин Фламель, вас спрашивает вот эта госпожа…

— Да, я знаю зачем, — сказал он, вставая. — Вероятно, любовное свидание…

— Вот счастливец! — вздохнул Купидон с завистью. — Этот плут Фламель ни в чем себе не отказывает!…