суженым, уверенная в том, что в один прекрасный день обретет его. Вместо того чтобы порхать с цветка на цветок в поисках любви без будущего, как большинство ее ровесниц, она ждала. И берегла свое целомудрие до торжественного дня. От природы внимательная и вдумчивая, она видела, как вокруг нее разворачиваются любовные игры, и чувствовала себя исключенной из них. Но это был ее сознательный выбор, она предпочитала ждать того самого мужчину, которому сможет отдаться телом и душой.
Когда Тинелла вошла, на кухне, как всегда, царило столпотворение. Спешно готовился завтрак для королевской семьи и многочисленных гостей, прибывших несколько дней назад на венчание принцессы Маргариты. Над каждым блюдом трудились по семь-восемь человек. Стоял невообразимый гвалт, который перекрывали громоподобные голоса поваров, отдававших приказы своим помощникам.
Тинелла подошла к группе слуг, с которыми она обычно общалась на кухне, и их разговор тотчас прервался. На мгновение повисло неловкое молчание, затем они сменили тему и принялись обсуждать какой-то вздор, словно испугавшись, что содержание их разговора будет тотчас передано в высшие сферы и достигнет ушей «итальянки». Их недоверие к Тинелле было очевидным. «Как всегда, говорили гадости о королеве», — подумала она, но решила не обращать внимания.
— Доброе утро, госпожа Гужье, — приветливо поздоровалась Тинелла с одной из поварих, делая вид, что ничего не заметила. — Чем сегодня можно подкрепиться?
Толстуха Гужье вечно страдала одышкой и нещадно потела. Много лет назад она приехала в Париж из далекой Бретани и теперь занимала завидную должность третьей помощницы по кухне. Она получила право лично готовить лакомства для королевского стола, что было не только почетно, но и в высшей степени ответственно, ибо при дворе пуще всего боялись отравлений. Главный повар собственной головой отвечал за качество мяса, цыплят, фазанов, соусов и тортов, подаваемых королевской семье. Если какой- нибудь соус оказывался несвежим или, хуже того, какое-нибудь блюдо вызывало расстройство пищеварения у августейших особ или их гостей, наказание грозило каждому из десяти человек, занимавшихся приготовлением злополучного яства. Во главе каждой такой группы стоял свой мэтр, который так и назывался
На кухне существовала почти такая же строгая иерархия, как и среди придворных. Каждый ревностно исполнял свои обязанности, зорко следя, чтобы его не обошли низшие по званию. На Тинеллу же этот порядок не распространялся, поскольку она служила в апартаментах самой королевы-матери. С течением времени ей удалось установить не то чтобы дружеские, но, по крайней мере, ровные отношения кое с кем из тех слуг, с которыми она ежедневно сталкивалась. В их числе была и Гужье. Впрочем, доверия к ней Тинелла не испытывала и не сомневалась, что это взаимно. И все же она уважала эту женщину, поскольку со временем научилась видеть в ней добрые стороны. Вечное брюзжание и скверное расположение духа госпожи Гужье действовали отталкивающе, но Тинелла не придавала этому большого значения, понимая, что это просто такая манера. Разумеется, девушка никогда не рассказывала ей о происходящем на верхних этажах. Она не раз убеждалась в том, что каждое сказанное на кухне слово в мгновение ока становится известно наверху. Как и весь дворец, кухня была настоящим гнездом соглядатаев, которые оповещали своих господ о малейшем замеченном движении. Главное развлечение при дворе состояло в том, чтобы знать всё обо всех, вплоть до самых незначительных мелочей, — например, кто заказал себе завтрак без соли или что было подано в покои новобрачных после полуночи.
Тинелла понимала, что симпатия к ней толстухи Гужье основана далеко не на привязанности или привычке. Просто всегда полезно быть в добрых отношениях с тем, кто непосредственно связан с августейшей семьей, и в особенности с всесильной королевой-матерью.
А госпожа Гужье питала тайную надежду, что в один прекрасный день она сможет представить Тинелле своего племянника, недавно приехавшего в Париж в поисках удачи. Он обладал приятной внешностью и обаянием, умел поддержать разговор. Иногда он появлялся в дверях дворцовой кухни, якобы желая засвидетельствовать почтение любимой тетушке. На самом деле его гораздо больше интересовал даровой горячий обед, благодаря которому он мог до следующего дня не беспокоиться о своем желудке.
Племянник поварихи Франсуа Гужье, бойкий и самоуверенный молодой человек, не обремененный избытком совести, умел увернуться от любых неприятностей на жизненном пути. Он твердо верил в свою счастливую звезду и имел вполне определенные планы на будущее. У него не было ни малейших сомнений, что фортуна, не в силах устоять перед его природным обаянием, в один прекрасный день улыбнется ему и одарит богатством и властью. Приехав в Париж, юноша взял себе за правило руководствоваться принципом «цель оправдывает средства». И хотя пока что его дела шли не совсем так, как ему хотелось, он был абсолютно убежден, что скоро все изменится к лучшему. Надо только запастись терпением и уметь пользоваться случаем.
Повариха Гужье не раз замечала, как юные уборщицы и судомойки сворачивают шеи, чтобы поглазеть на ее племянника, и пускают в ход всевозможные хитрости, чтобы привлечь его внимание. Прямо красавец петух в курятнике! Девицы наперегонки бросались обслуживать Франсуа и изобретали множество предлогов, чтобы покрутиться возле него и обменяться с ним несколькими словами. Заботливая тетушка краешком глаза постоянно следила за тем, чтобы какая-нибудь из них не оказалась хитрее других и не заманила парня в ловушку, разрушив ее прекрасные планы.
Франсуа Гужье был чрезвычайно доволен. Он отлично сознавал, какое впечатление производит на девушек, и беззастенчиво пользовался этим. И если бы ему удалось вскружить голову камеристке королевы-матери — так же, как всем этим дурочкам, — тетушка ничего не имела бы против. Через Тинел-лу Франсуа наверняка смог бы получить хорошее место при дворе. Достаточно ей попросить об этом королеву, и та вряд ли откажет своей верной камеристке в небольшой любезности. Так уж устроен этот мир. Благосклонность господ — самый надежный путь к благополучию. И кто не усвоил это правило, тот долго во дворце не продержится. Госпожа Гужье беспокоилась, как бы Тинелла не влюбилась в кого-нибудь из итальянских поваров, что приезжали служить своей венценосной соотечественнице. К счастью, они часто менялись, никто из них не оставался надолго. Они быстро уставали от кухонных интриг и ядовитой атмосферы двора и торопились вернуться домой.
Госпожа Гужье готовила Тинелле обильный завтрак и попутно обдумывала, как бы половчее представить ей племянника, не выдавая своих корыстных намерений. Может быть, чтобы завоевать ее дружбу, стоит рассказать ей о странных делах, творящихся последнее время на кухне? Она усадила девушку к большому столу, за которым обычно ела прислуга. Улучив минутку, когда никого вокруг не было, повариха наклонилась к ней и прошептала:
— Мне нужно кое-что сказать тебе, Тинелла, только не здесь. Когда поешь, выйди из кухни и жди меня. Где-нибудь подальше, где никто тебя не увидит. Я присоединюсь к тебе, как только смогу.
Тинелла молча кивнула. Что за тайну собирается поведать ей госпожа Гужье? Она быстро поела и вышла из кухни, бросив на повариху многозначительный взгляд.
Ждать пришлось недолго, ее собеседница появилась через несколько минут. Было видно, что повариха сильно обеспокоена, по крайней мере, вспотела она еще больше обычного, словно от быстрого бега.
— Мне нельзя долго задерживаться, Тинелла. Меня ждут на кухне, — пропыхтела она, с опаской оглядываясь вокруг, — но я должна сказать тебе кое-что очень важное. — Она перевела дыхание и продолжила: — Тут творится что-то странное и подозрительное.
Тинелла взглянула на нее удивленно и недоверчиво. Что она хочет этим сказать?
— Рассказывайте, не бойтесь, — успокаивающе сказала она женщине. — Уверяю вас, это останется между нами. В чем дело?
— С вечера исчезли все слуги реформистов, — выпалила наконец толстуха (реформистами она называла всех представителей знати, официально объявивших себя гугенотами). — Ни одного не осталось, — продолжала она, задыхаясь, — как будто всем им приказали немедленно покинуть дворец! Очень странно, тебе не кажется? Ты что-нибудь знаешь об этом? Может, что слышала? Я очень беспокоюсь.
Глаза девушки расширились от удивления. Нет, ничего такого она не знает, ни о чем подобном не слышала. Но все это действительно очень странно.
— Я ничего не слышала об этом, госпожа Гужье. А не может быть, что они просто испугались из-за
