ее характера. Ведь человек, который не в состоянии собрать чемоданы, наверняка обладает целым букетом сопутствующих недостатков: он может забыть половину пунктов из списка покупок, оставить кошелек на прилавке, а детей – на автобусной остановке, а на автостоянке, должно быть, паркует машину только с шестой попытки.
Итак, сказать чересчур много – беда, но и сказать слишком мало тоже опасно: недостаток информации может вызвать к жизни самые невероятные версии. Если бы я не уделил несколько слов тому, как водит Изабель (а она действительно ас, с первой попытки паркуется при недостатке места и легко переходит с третьей скорости на четвертую), читатели могли бы заключить, что трудности со сбором чемоданов предполагают также и недостаток водительского мастерства.
Если характер человека не описан достаточно подробно, какая-то доминирующая черта может полностью заслонить личность как таковую, и в итоге персонаж станет для нас всего лишь разведенным мужчиной, женщиной с анорексией, рыбаком или заикой. Если мы знаем, что некто – горячий поклонник музыки Барри Манилоу,[83] у нас может возникнуть целый ряд ассоциаций и предположений, например:
a) Этот поклонник – женщина;
b) В ее буфете лежат два белых стилета;
с) Среди книг на ее полках нет «Этики» Аристотеля;
d) Она любит клубничный «дайкири» под миниатюрным бумажным зонтиком.
Тем же, кто хорошо знаком с британскими прессой и обществом, не составит особого труда составить вот такой обобщенный портрет подписчиков «Гардиан»:
a) Они завидуют владельцам «роллс-ройсов»;
b) Не разбираются в макроэкономике;
c) Поддерживают модные экологические идеи;
d) Отличаются раздражающей прямотой.
Будет ли в этом хоть крупица правды? Едва ли, особенно в столь упрощенной форме, которая и делает создание карикатур достаточно опасным развлечением – мало ли, вдруг какая-то группа людей решит, что ее устраивает игра по этим правилам и заявит, что таких людей, как Гольдберг, нужно расстреливать, а почитателей Далай-Ламы – живыми закатывать в асфальт.
Однако, у этой игры есть и свои плюсы. Чем меньше мы знаем о человеке, тем более ярким и узнаваемым персонажем он нам представляется. Запоминающиеся, колоритные герои романов практически всегда двумерны: мы знаем о Прусте-рассказчике гораздо больше, чем о принцессе Пармской, однако как личность принцесса явно выигрывает. Мы так хорошо помним ее, потому что у нее была лишь одна характерная черта: стремление казаться воплощением доброты, и все ее поведение, как и вся ее история – следствие этого нелепого желания. С другой стороны, Пруст, который властно увлекает нас в лабиринт идей и мыслей, посещавших его в течение всей жизни, во многом остается загадочной фигурой. Его история чересчур сложна, чтобы мы могли охватить ее одним взглядом, полна противоречий и недостаточно логична.
Биографии, написанные с большим чувством и пониманием, зачастую считаются наиболее слабыми, поскольку, одолев шестьсот страниц текста, мы не обретаем (в отличие от случая с принцессой Пармской) соблазнительной уверенности, что уж теперь-то доподлинно знаем, что за человек этот герцог Виндзорский, Райнер Мария Рильке или Мэн Рей.[84]
Итак, биограф должен равно остерегаться как избытка, так и недостатка фактов, и ловко лавировать между двумя крайностями: в погоне за ясностью картины рассказать чересчур много – или, стремясь к лаконичности, создать нечто шаблонное. Однако сокращение, которое необходимо, чтобы тропические леса Амазонки не пали жертвой неуемного аппетита толстых биографий (а мы, рассказывая одному знакомому о другом, не пропустили последний трамвай), рискует закончиться ничем иным, как созданием грубой карикатуры.
Мы можем думать, что Джону Обри стоило немалых усилий уместить человеческую жизнь на клочке бумаги размером с гренок, но это еще пустяк по сравнению с куда более грандиозной задачей: уместить жизнь на площади, не превышающей половинки сырного крекера.
Этот тяжкий труд (не говоря уже о бремени одиночества субботними вечерами) выпадает на долю каждого, кто пытается сочинить брачное объявление. Изабель питала слабость к таким текстам, и одна подруга из Америки даже прислала ей номер «Нью-йоркского книжного обозрения», поскольку раздел «Частные объявления» в этом издании считается одним из лучших в мире.
1. ЖИТЕЛЬ БОСТОНА, ОБЛАДАТЕЛЬ ПЫТЛИВОГО УМА, спортивный и предприимчивый. У меня страсть к историям: читать их, сочинять их, наблюдать их, слушать ваши и рассказывать свои. Люблю помечтать, но вполне успешен по жизни. Ищу привлекательную женщину с игривой душой.
2. ИЩУ ЖЕНУ. Год назад развелся и ищу нормальную, здравомыслящую женщину, заинтересованную в браке и семье. Мне тридцать с небольшим, я – высокий, симпатичный и в отличной форме. Я богат, у меня разносторонние интересы. Ищу красивую женщину 20–30 лет с роскошным телом. Особы со снобистскими замашками могут не беспокоиться. Пожалуйста, вышлите фотографию.
3. ЭФФЕКТНАЯ, ВЕСЕЛАЯ И ДОБРОСЕРДЕЧНАЯ ЖЕНЩИНА, любящая простые радости жизни – музыку, чтение (беллетристика и история), спорт на свежем воздухе, путешествия и приключения. Ищу обаятельного мужчину 37–47 лет, который любит чутких женщин и заинтересован в любви, свадьбе, семье.
4. СТРАСТНАЯ ЖЕНЩИНА ИЗ САН-ФРАНЦИСКО, профессиональная писательница и лидер команды. Обожает путешествовать и все еще ищет любовь своей жизни.
5. МИНИАТЮРНАЯ ЖЕНЩИНА, КОСМОПОЛИТ С РАДИКАЛЬНЫМИ ВЗГЛЯДАМИ ищет интеллектуального, раскрепощенного, веселого, здорового парня 45–58 лет. Я люблю культурные мероприятия, гольф и либеральную политику. Район Итака.
– Сборище психопатов, – сказала Изабель, просмотрев одну колонку. – Не хотела бы я встретиться с одним из них в темном переулке. Вот этот мужчина, который «ищет жену». Звучит грубовато, как будто он хочет купить подержанную энциклопедию. Хочет найти «нормальную, здравомыслящую женщину»; должно быть, развелся с прежней женой, потому что она не желала гладить ему рубашки. Ты только представь себе, как они скандалили, стоя посреди типичной американской кухни со всеми этими комбайнами, блендерами и измельчителями мусора. Наверное, у него была предельно вежливая, благовоспитанная женушка, которая в один прекрасный день, услышав от этой обезьяны очередное: «Дорогая, уж не крошка ли это на кухонном столе?», не выдержала и бросилась на него с ножом. И он «в отличной форме». Что это значит, «в отличной форме»? Как пить дать, притащится на свидание со справкой от врача. Да ну, он просто ищет, с кем бы потрахаться.
– Ты несправедлива, Изабель. Может, он – нормальный парень, ему одиноко, вот он и…
– Я же вижу, что он псих. Нормальные люди не пишут, что им нужна женщина «с роскошным телом».
– Ну, возможно, он просто ни разу не слышал о феминизме.
– Возможно, как раз поэтому женщины не желают слышать о нем, так что ему приходится писать в «Нью-йоркское книжное обозрение» – кстати, не похоже, чтобы он был читателем этого издания. Посмотри, что он пишет в конце: «Особы со снобистскими замашками могут не беспокоиться». Чудовищно.
Может, у него и был вагон недостатков, но все же по куцым строкам в колонке объявлений чувствовалось, что у этого симпатичного, поддерживающего отличную форму богача довольно сильный характер. Безликие обороты многих посланий доказывают, как непросто создать в этом жанре образ Ромео или Джульетты. Скажем, у женщин, написавших третье и четвертое объявление, фантазии хватило лишь на старую, как мир, уловку: любовь к путешествиям.
Любовь к путешествиям? И какие выводы мы можем из этого сделать? Да разве есть такие люди, которые не любят путешествовать, если отправляются они в приятное во всех отношениях место, самолет взлетает и приземляется точно по расписанию, багаж не теряется, а обменный курс – выгоднее некуда? И, с другой стороны, есть ли человек, которому нравится путешествовать, если маршрут пролегает по вражеской территории, прибытие совпадает с началом всеобщей забастовки, от рыбы, съеденной в ресторане на набережной, пучит живот, а кредитные карточки исчезают, пока вы прицениваетесь к ковру на базаре?
Различная судьба брачных объявлений (кому-то приходит сотня откликов, а кому-то – ни одного),
