продают оружие Мустафе Кемалю. Даже Британия извещает греков, что финансовой помощи больше не будет. Война уже создает Греции серьезные экономические проблемы.

Премьер-министр Венизелос бежал, а ведь война — его любимый проект. Сейчас для Греции идеальный момент достойно выйти из войны, и король Константин им пользуется, заменяя офицеров- венизелистов роялистами. Новый командующий генерал Папулас одерживает победу под Инёню, но отступает, переоценив численность турок. Полковник Исмет (позже он возьмет псевдоним «Инёню», а Мустафа Кемаль — «Ата-тюрк») сильно удивлен отходом греков и занимает старые позиции. Его производят в бригадные генералы и награждают титулом паши.

Мустафа Кемаль посылает делегатов на лондонскую конференцию в тандеме с посланниками стамбульского правительства. Итальянцы любезно предоставляют для поездки военный корабль. Конференция относительно бессмысленна, поскольку турки требуют вывода греческих войск из Фракии и Анатолии, а греки все еще рассчитывают победить. Турки втихаря сговариваются с французами и итальянцами, и только Ллойд Джордж настаивает на греческом присутствии в Анатолии. Однако союзники заявляют, что отныне будут занимать нейтральную позицию в любых конфликтах между Грецией и Турцией. Русские большевики на другом конце Европы согласны поставлять Кемалю безмерное количество оружия в обмен на невмешательство в их оккупацию Грузии.

В Инёню генерал Папулас вновь атакует, турки вновь отступают, но после нескольких отчаянных боев победоносно возвращаются. Исмет-паша добавляет сияния своей звезде. На юге греков выбивают из Афьон-Карахисара, но фронт спрямляется, и греки становятся неуязвимее. Англичане и французы неофициально присылают в Анкару официальных лиц оговорить их будущую компетенцию.

Мустафа Кемаль основывает собственную политическую партию, чему сопутствует и создание своей оппозиции в парламенте. Он всегда будет диктатором с видением демократического будущего для своей страны, и это не единственный раз, когда он создает собственную оппозицию.

Приезжает внук Султана, желающий присоединиться к делу национализма, но Кемаль вежливо отправляет его обратно в Стамбул.

Король Константин прибывает в Смирну и символично сходит на берег не в порту, а там, где некогда высаживались крестоносцы. Местные мусульмане намек понимают. Прибывает мощное подкрепление, предпринимается новое наступление, и греки добиваются внушительного успеха. В Кютахье они одерживают решительную победу отчасти благодаря организационной неразберихе у турок: фактически воюют лишь пять дивизий, а тринадцать маршируют туда-сюда без внятного плана. Мустафа Кемаль спешит на фронт и обсуждает ситуацию с Исмет-пашой.

Турки контратакуют, но неудачно. Возникает хаос. Потерян Эскишехир, примерно 48 ООО турецких солдат дезертируют, потоком устремившись по железнодорожным путям вместе с гражданскими беженцами.

Мустафа Кемаль приказывает отступить к реке Сакарья, чем вызывает панику в парламенте и среди гражданского населения. Сакарья довольно близко от Анкары, планируется эвакуация в Кайсери. Парламент требует отставки командующих, ответственных за катастрофу, но премьер-министр Февзи-бей храбро заявляет, что за все отвечает он один. Мустафа Кемаль отдает все деньги жене коллеги, чтобы та с детьми могла уехать. Спешно проводится мобилизация, новые части направляются к Сакарье. Законодатели уговаривают Мустафу Кемаля лично возглавить вооруженные силы. Он подозревает, что в действительности политические противники ищут козла отпущения на случай провала, и не хочет отдаляться от центра власти. Кемаль соглашается принять командование на три месяца.

Русские присылают новые партии оружия и боеприпасов, большую часть которых доставляют на фронт крестьянки, впрягшиеся в повозки. Они — героини турецкой войны за независимость, без них, возможно, не случилось бы победы.

Из каждого дома Мустафа Кемаль реквизирует пару башмаков, смену белья, сорок процентов запаса свечей, мыла, муки, кожи и сукна. Все владельцы автомобилей обязаны ежемесячно обеспечивать транспортировку в сто километров пробега. Все гражданские должны передать свое оружие армии. Следует сдать весь транспорт на конной тяге. Среди населения вспыхивает массовое недовольство, которое может погасить только победа.

Кемаль, упав с лошади, ломает ребро, и потому принимает командование с задержкой на пять дней, но поспевает на передовую к новому наступлению греков. В его штабе служит Халиде Эдип[108] — первая действительно заметная турецкая феминистка. Она капрал, ее впечатляет Кемаль в деле, но не нравятся тяжелые условия жизни. У Мустафы периоды отчаяния перемежаются приступами сверхчеловеческой решимости.

У греков численное превосходство, они лучше вооружены, им удается захватить гору Мангал и еще несколько высот, но турки чуть не взяли в плен генерала Папуласа и королевского брата, принца Андрея — того, кто похвалялся, что вымостил дворцовый двор мусульманскими надгробиями. Греки успешно укорачивают турецкий фронт, отчего он становится сильнее и легче контролируем. Наконец греки берут гору Чал, которую все считают ключевым объектом. Похоже, турки проиграли.

Однако греческие части совершенно измучены жарой, нехваткой еды и потерями. У греков мало провианта, потому что многочисленные и подвижные турецкие конники постоянно совершают набеги на их тылы.

Мустафа Кемаль снова впадает в отчаяние; забавно, что об отступлении подумывают и греки, и турки. Первым не выдерживает генерал Папулас, и турки, воодушевленные его отходом, немедленно атакуют. Они вновь берут гору Чал, занимают берега Сакарьи, но слишком измотаны, чтобы продолжать наступление, к тому же у них нет моторизованного транспорта. Греков преследует лишь кавалерия, и в одном налете удается захватить награды генерала Папуласа. Мустафа Кемаль нарушает условия перемирия и отдает приказ о всеобщей мобилизации. Он становится маршалом и удостаивается чести называться «гхази».

Теперь он гхази Мустафа Кемаль-паша, спаситель нации.

А в Эскибахче Рустэм-бей становится спасителем города. Его вылазки лишают бандитов возможности орудовать в окрестностях, и они ищут счастья в других местах. В народе говорят: «Слава богу, что нами управляет Рустэм-бей, а не какая-нибудь обычная сволочь».

В особняке аги Филотея бледнеет и вянет, дожидаючись возвращения Ибрагима, а Лейла коротает время за лютней и придумывает, как извернуться со стряпней из почти что ничего. Памук валяется под апельсиновым деревом во дворе.

В своем запущенном доме Леонид-учитель, ликуя перед неминуемой реставрацией Византии, строчит ночи напролет, а по соседству спит с Лидией отец Христофор, и ему снится, как святые на небесах играют в нарды, ставя на кон одежды и золотые короны. Некоторые проигрались донага, но Христофору не удается определить их пол. Наверное, это католические святые, думает он. В борделе Тамара смотрится в зеркало и видит историю дурных болезней, голода, дурного обращения и распада. Она достигла печальной отстраненности анахорета, который ничего не ждет и потому ничем не огорчен. Дрозды и соловьи поют ночами, будто не случалось никаких катастроф.

Однажды Мехмет-медник, прибывший с ежеквартальной миссией залудить народу кастрюли, доставляет гончару Искандеру послание от Георгио П. Теодору из Смирны. Для прочтения письма Искандеру приходится идти к Леониду, где выясняется, что Теодору нужны еще пятьсот глиняных свистулек для экспорта в Италию. Он предлагает хорошие деньги, но Искандера пугает перспектива однообразной работы, и гончар решает ваять двадцать свистулек в день, чтобы еще оставалось время для творчества.

Однажды утром Айсе стоит перед домом, и тут над ее головой проносится голубь и врезается в стену. Айсе поражена. Она берет в руки умирающую птицу, перья под пальцами упругие и мягкие. Из клюва голубя капает кровь. Потом, все еще не веря себе и оживившись от этого маленького чуда, Айсе готовит сей подарок небес на вертеле. Оставляет ножку и, смазав медом, относит гостинчик Поликсене.

— Это были три прекрасных года, — сказал Гранитола.

Наступал вечер, лейтенант расположился на подушках напротив Рустэм-бея. Между ними стоял