появился в прошлый раз? Вы и без моего визита всерьёз опасались за свою психику. Вот и решайте, как бы вы восприняли нашу беседу, если бы ещё и не видели меня?

Анна припомнила, кажется, наутро она не сразу поверила в реальность их разговора даже при том, что человек-сомати сидел перед ней на расстоянии вытянутой руки. Потребовались весьма увесистые доказательства, прежде чем она признала, разговор ей не померещился.

– Пожалуй, вы правы.

– Теперь моя очередь спрашивать. Куда вы везёте мальчика?

– Я везу сына в Москву, – Анна подчеркнула слово «сына». Безучастное «мальчик» её покоробило.

– Ваш сын болен.

– Вот именно, он болен и я должна сделать всё для его спасения.

– Вы везёте больного ребёнка в огромный город, где только-только подавили инфекцию ценой сотен тысяч жизней. Ценой тысяч убитых из зависти и злобы. Ценой создания нового разрушительного оружия.

– И что?! Мой ребёнок не виноват во всём этом! Почему он должен страдать?

– Пострадали миллионы. Пострадают ли миллиарды, решать придётся вам.

– Послушайте, сомати, – Анна попыталась подавить в себе ярость и говорить с невидимым собеседником на его языке, языке доводов – я спрячу сына в какой-нибудь квартире. Я попытаюсь продлить ремиссию, благо как это сделать я уже знаю. Я всё же найду этот чёртов препарат, способный его вылечить, даже если мне придётся работать по ночам подпольно.

– Вы сами понимаете, что это утопия. Вы на нелегальном положении, как вы думаете работать над препаратом? Для этого вам нужна лаборатория, определённые материалы и оборудование.

– Я легализуюсь, обследуюсь и, когда выяснится, что я не являюсь носителем инфекции, буду выбивать разрешение на работу над препаратом!

– Кто станет ухаживать за больным ребёнком, пока вы будете обследоваться? Вы уверены, что сейчас найдётся человек, способный не донести, что в обычном населённом районе живёт мальчик, заражённый неоинфекцией? Люди напуганы.

Вопросы шли ровным спокойным потоком, но Синявская чувствовала, как они вбивают её, словно гвоздь в мягкий пластилин. Она увязла в них, запуталась.

– Я не отдам моего ребёнка! – Это было единственное, в чём Анна была уверена.

– Я слышу, что в вашей фразе основным является слово «моего». Думаю, вы знаете, чем всё закончится, – так же ровно сказал голос. – Ваше решение означает возвращение эпидемии. И на этот раз её эпицентром станет мегаполис. Также вы знаете, что с изобретением ЭИС-3 люди не обратятся за помощью, видя что их близкий человек стал, как сейчас говорят, источником заражения. И ещё вы знаете, насколько велик страх перед болезнью во всём мире. Теперь никто не станет предупреждать и давать время на то, чтобы с очагом инфекции государство справилось самостоятельно. Очаг уничтожат извне, как только узнают о нём. И уничтожат с помощью сверхтемператур термоядерной реакции. Вы уже убедились, что ни одно государство в долгу не останется. Так работает ваша логика – на удар надо ответить ещё более сильным ударом. – Анна молчала. Только ещё крепче сжала руль. – Вы понимаете, что я не преувеличиваю?

– Если вы, то есть те, кто даёт толчок развитию цивилизаций, такие всесильные и всезнающие, не считаете ли, что пора уже вмешаться? – Вопросом на вопрос ответила она.

– Мы не боги, – заметил сомати. – Мы обычные люди, только стоящие ближе к истине. Вмешиваться мы пытались. Но вы нас не слышите.

– Неужели?! Каким образом?

– Вам мало Иисуса Христа, Магомета, Будды? Не находите, что они говорили об одном и том же? Во что вы обратили их слова? Их учения о добре стали поводом для религиозных войн и раскола. Вы превратили религии в инструменты власти, давления и превращения людей в не рассуждающую биомассу, фанатичную, непримиримую, зато управляемую. Это ваша логика – слова о любви сделать девизом убийства. Призывы к терпимости и прощению перевернуть, чтобы они служили жестоким распрям.

Ещё пример вашей глухоты? Хорошо. Совсем близкий вам по времени. Рука помощи, протянутая даже не нами, а самой природой, вселенной, если хотите. Той самой Мировой Душой, которая так ждала от вас гармонии, а получила злобу и хаос. Дети-индиго и хрустальные дети. Это был ещё один толчок, чтобы ваша цивилизация пошла по иному пути. Эти дети открыто указывают вам на ложность ваших постулатов. Они с малых лет предпочитали всем подаркам мир и любовь вокруг себя. Они проявляли способности, которые заложены в каждом из вас: черпали знания из поля земли, общались друг с другом телепатически, демонстрировали чудеса иммунитета… Мы надеялись, что, увидев это, вы задумаетесь, почему вы сами не такие. И что?

– И что? – спросила Синявская, не понимая, чем человечество провинилось перед детьми-индиго.

– Вы превратили их в подобных себе. Вы сделали их маленькими компьютерами, забавляющими вас тем, что кроха способен моментально найти ответ на любой вопрос. Вы создали крикливые шоу, где эти дети соревновались друг с другом, словно их даром можно меряться. Вы культивировали в них конкуренцию, внушая, что это хорошо, и порождали зависть и ненависть, не свойственную им. И они теряли способность общаться друг с другом напрямую, без использования слов. Они отказались общаться душами, потому что у них больше не было такой потребности. У них появилось что скрывать друг от друга. Только словом можно солгать. Души лгать не умеют. Именно поэтому люди вашей цивилизации не хотят учиться говорить без слов. Могут, но не хотят. Вы внушили этим детям, что их знания должны служить тому, чтобы окружить себя материальными благами. Вы сломали тех из них, кто не хотел идти в строю и жить так, как вы им велели. Люди вашей цивилизации придумали им множество определений: белая ворона, асоциальный тип и так далее. Вы просто задавили их, вместо того, чтобы услышать.

Так что не говорите, что шансов вашей цивилизации не давалось. Были философы и поэты, учёные и проповедники, пытавшиеся сказать, что вы идёте к своей гибели. Их было много. Вы их затоптали, поставив материальное превыше всего.

– Боюсь, ваша речь немного запоздала. Сейчас надо не искать ошибки в нашем мировоззрении, а действовать.

– Я и говорю с вами об этом. В вашей власти отвести человечество от пропасти и дать ему ещё время проанализировать, почему его стремятся уничтожить.

– И вы будете утверждать, что позволить умереть моему сыну это духовно и правильно?!

– Смерть физическая неизбежна для каждого из нас. Но смерть тела временна, как и жизнь. Позвольте не погибнуть душе этого ребёнка.

– Душа ребёнка не может погибнуть, она чиста!

– Увы, душа возраста не имеет. Откуда вы знаете, с каким грузом она пришла сюда, войдя в тело ребёнка. Я уже говорил, что дети это такие же люди. Чистота души от возраста тела не зависит. В каком теле она будет жить не столь важно. Сейчас ради одного тела вы можете погубить миллиарды душ. Если эта планета погибнет, душам некуда будет вернуться, чтобы расти и очищаться. Я уже говорил вам это.

– Ну, да. Ещё про Мировую Душу, которая сильно пострадает, если в неё затешутся недостаточно отмытые души с земли. Знаете что, уважаемый сомати, я с удовольствием послушаю ваши рассуждения, но как-нибудь в другой раз. Мне сейчас, мягко говоря, не до них. У меня умирает сын, если вы ещё не поняли. А сейчас избавьте меня от ваших проповедей! Я вам говорю то, что скажет любая мать в моём положении. Мне плевать на вашу Мировую Душу, когда мой ребёнок страдает! И меня поймёт большинство нормальных и здравомыслящих людей! На Земле нужно добро земное, ощутимое, а не… И моё добро, мой долг – спасти сына. Одним словом, оставьте меня в покое!

– Хорошо. Судьбу вашей цивилизации должен решать её представитель. И этот представитель вы.

В ушах зазвенело, Анна почувствовала лёгкое головокружение. Она тряхнула головой, обернулась назад. Василь продолжал крепко спать. Как могло это трухлявое ископаемое заикаться о том, чтобы она не пыталась спасти своего мальчика?! Если, с его точки зрения, это называется духовностью, то ей такая духовность точно не нужна. Какая Мировая Душа может сравниться с радостью видеть, как твой сын пьёт из большой кружки молоко! Или гоняет кошку. Или, затаив дыхание, смотрит любимый мультик про каких- нибудь милых его сердцу чудовищ. Миллионы людей просто кормят своих детей завтраком, наряжают и балуют забавными игрушками. И все счастливы. Почему она должна думать про какую-то душу, которую никто даже не видел?!