знай, что я от скупости далекБыл даже слишком — и недаром бремяНес много тысяч лун за мой порок.37 И не исторгни я дурное семя,Внимая восклицанью твоему,Как бы клеймящему земное племя:40 «Заветный голод к золоту, к чемуНе направляешь ты сердца людские?»* —Я с дракой грузы двигал бы во тьму.*43 Поняв, что крылья чересчур большиеУ слишком щедрых рук, и этот грехВ себе я осудил, и остальные.46 Как много стриженых воскреснет,* тех,Кто, и живя и в смертный миг, не чает,Что их вина не легче прочих всех!49 И знай, что грех, который отражаетНаоборот какой- либо иной,Свою с ним зелень вместе иссушает.52 И если здесь я заодно с толпой,Клянущей скупость, жаждал очищенья,То как виновный встречною виной».55 «Но ведь когда ты грозные сраженьяДвойной печали Иокасты пел,* —Сказал воспевший мирные селенья,* — 58 То, как я там Клио* уразумел,Тобой как будто вера не водила,Та, без которой мало добрых дел.61 Раз так, огонь какого же светилаИль светоча тебя разомрачил,Чтоб устремить за рыбарем* ветрила?»64 И тот: «Меня ты первый устремилК Парнасу,* пить пещерных струй прохладу,И первый, после бога, озарил,67 Ты был, как тот, кто за собой лампадуНесет в ночи и не себе дает,Но вслед идущим помощь и отраду,70 Когда сказал: «Век обновленья ждет:Мир первых дней и правда — у порога,И новый отрок близится с высот».*73 Ты дал мне петь, ты дал мне верить в бога!Но, чтоб все части сделались ясны,Я свой набросок расцвечу немного.76 Уже был мир до самой глубиныПроникнут правой верой, насажденнойПосланниками неземной страны;79 И так твой возглас, выше приведенный,Созвучен был словам учителей,Что к ним я стал ходить, как друг исконный.82 Я видел в них таких святых людей,Что в дни Домициановых гонений*Их слезы не бывали без моей.85 Пока я жил под кровом смертной сени,Я помогал им, и их строгий чинМеня отторг от всех других учений.88 И, не доведши греческих дружин,В стихах, к фиванским рекам,* я крестился,Но утаил, что я христианин,91 И показным язычеством прикрылся.За этот грех там, где четвертый круг,Четыре с лишним века я кружился.94 Но ты, моим глазам раскрывший вдругВсе доброе, о чем мы говорили,Скажи, пока нам вверх идти досуг,97 Где старый наш Теренций, где Цецилий,Где Варий, Плавт?* Что знаешь ты про них:Где обитают и осуждены ли?»100 «Они, как Персий* , я и ряд других, —Ответил вождь мой, — там, где грек* , вспоенныйКаменами щедрее остальных:103 То — первый круг тюрьмы неозаренной,Где речь нередко о горе звучит,Семьей кормилиц наших населенной.*106 Там с нами Антифонт и Еврипид,Там встретишь Симонида, Агафона*И многих, кто меж греков знаменит.109 Там из тобой воспетых — Антигона,Аргейя, Деифила, и скорбямВерна Йемена, как во время оно;112 Там дочь Тиресия, Фетида там,И Дейдамия с сестрами своими,И Лангию открывшая царям».*115 Уже беседа смолкла между ними,И кругозор их был опять широк,Не сжатый больше стенами крутыми,118 И четверо служанок дня свой срокИсполнило, и пятая вздымала,Над дышлом стоя, кверху жгучий рог,*121 Когда мой вождь: «По мне бы, надлежалоКнаруже правым двигаться плечом,Как мы сходили с самого начала».124 Здесь нам обычай стал поводырем;И так как был согласен дух высокий,Мы этим и направились путем.127 Они пошли вперед; я, одинокий,Вослед; и слушал разговор певцов,Дававший мне поэзии уроки.130 Но вскоре сладостные звуки словПрервало древо, заградив дорогу,Пленительное запахом плодов.133 Как ель все уже кверху понемногу,Так это — книзу, так что взлезть нельзяХотя бы даже к нижнему отрогу.136 С той стороны, где замкнута стезя,Со скал спадала блещущая влагаИ растекалась, по листам скользя.139 Поэты стали в расстоянье шага;И некий голос, средь листвы незрим,Воскликнул: «Вам запретно это благо!»*142 И вновь: «Мария не устам своим,За вас просящим, послужить желала,А лишь тому, чтоб вышел пир честным.*145 У римлянок напитка не бывалоИного, чем вода; и ДаниилПрезрел еду, и мудрость в нем мужала.148 Начальный век, как золото, светил,И голод желудями услаждался,И нектар жажде каждый ключ струил.151 Акридами и медом насыщалсяСреди пустынь креститель Иоанн;А как велик и славен он остался,154 Тому залог в Евангелии дан».
