шевелиться. Оскар улыбнулся.
— Я знаю, — сказал он, — все мои младшие блюдут Сумеречный Кодекс. Верю, что вы — чистые души. И предлагаю вам его нарушить. Этот грех будет на моей душе — и я принимаю его ради дел живых.
Его слова выбили меня из полубездумного блаженства. У меня мороз пополз по коже.
— Сумерки кончаются с рассветом, — говорю. — Неужели вы делаете человеческую политику, Князь?
— Ради Междугорья, которое по-прежнему является нашей родиной, ради чести короны, ради моего друга-некроманта, — сказал Оскар, обводя своих младших взором. — Наш король — тёмный государь, признавший Дар. Разве этого мало? Разве дружбы некроманта детям Сумерек может быть мало?
Вампиры обернулись ко мне. Мне стало жарко от их Силы. Прошла минута гробовой тишины.
— Я с вами, мой Князь, и с тёмным государем, — нарушила молчание лунная дева, сидящая у ног Оскара, и он легко погладил её по голове. — Я с вами, мой клан с вами.
— Я с вами, Князь, и с тёмным государем, — почти тут же повторил тёмноволосый вампир и, приподняв полу плаща Оскара, коснулся её устами. — Я — ваша кровь и ваша Сила. Мой клан с вами.
Потом другие вампиры говорили примерно эти же фразы, а я наблюдал за этим ритуалом, который наверняка никогда прежде не происходил в присутствии живых, — смотрел, замирая от какого-то странного чувства, почти болезненного. Может — от восторга перед Оскаром: я видел, что его младшие пошли бы ради него на всё.
Я тогда ещё не осознал сути ритуала до конца. А суть была в том, что косвенно присягали и мне — и это было вправду беспрецедентно.
— Я благодарен вам за доверие, дети, — сказал Оскар, когда высказался последний вампир, имеющий в Сумерках право голоса. — Теперь послушайте. Я предлагаю вам охотиться в этом замке. — Он указал рукой. — Его название Скальный Приют. Вы возьмёте жизни, принадлежащие нам, жизни, принадлежащие Предопределённости, и жизни, которые могли бы продолжаться, — вне Кодекса. Возьмёте всю стражу, всех солдат, свиту герцога Роджера, мужчин из свиты королевы и тех, кто попытается схватиться за оружие. Если вам захочется взять ещё чью-нибудь жизнь — я дарю её вам. Запрещены только сам Роджер, королева и наследный принц. Надлежит оставить их в мире живых. Это важно. Если понадобится запереть их — сделайте это.
Вампиры обозначили поклоны, похожие на церемонные поклоны живых придворных, получивших приказ. Многие из них улыбались, а некоторые откровенно улыбались мне.
— Хорошо, — закончил Оскар. — После этого зажгите свечи, зажгите факелы и отоприте ворота. Идите и помните — я беру грех на свою душу.
Они взлетели почти одновременно. Ночь снова наполнил шелест их крыльев. Вампиры унесли холод с собой — снова запахло августом, и Питера перестало знобить. Он выпустил мою руку.
Оскар подошёл ко мне. Он изменился и теперь выглядел привычно — просто сердечный друг Оскар в целом облаке блонд и с безупречными локонами едва ли не по пояс. Я невольно улыбнулся.
— Те, кому удастся выжить в этом замке этой ночью, мой дорогой государь, — сказал Оскар, — никогда не забудут своих удивительных переживаний. Грядёт ночь смертного страха. Если вы позволите мне высказать своё мнение насчёт человеческих дел, то, по-моему, те, кто предал своего короля, честно это заслужили.
— А вы, — говорю, — жестокосердны, Оскар.
Он усмехнулся еле заметно.
— Что вы, мой драгоценный государь, я необыкновенно добр. Я всего лишь думаю о некромантах- предателях из Святого Ордена и о том, что на вашем престоле мог бы оказаться Роджер. И о том и о другом я, поверьте, думаю с ужасом.
Питер сходил за лошадьми и привёл в поводу наши чучела. Скелеты приехали следом.
Кадавры отвратительно выглядели после вампиров — этакая неуклюжая имитация жизни. Но так всегда бывает, ничего не поделаешь. Я только старался особенно не разглядывать своих гвардейцев, которые торчали в сёдлах окоченелыми трупами: издержки некромантии, что ещё скажешь. Мы собирались к замку.
Я думал, что Оскар полетит за лошадьми нетопырём или расстелится туманом, но, видимо, обычная чара унизила бы его княжеское достоинство, а может, он просто был в настроении показывать мне свои возможности. Он поднял себе коня.
Потрясающее зрелище.
Бледный свет ущербной луны, ленты тумана, ночной ветер — всё это смешалось в какую-то мерцающую тень, в облако зеленовато-серебряного сияния. А потом облако начало медленно спадать, принимать чёткие очертания и обретать призрачную Сумеречную плоть, превращаясь в белую или седую лошадь с горящими рысьими очами и клочьями тумана вместо гривы и хвоста.
Ну что скажешь. Я загляделся. Оглянулся на Питера, когда Оскар уже вскочил в седло.
Питер разговаривал с юным вампиром — хотя человеческое слово «разговаривал» не слишком точно описывает их поведение. Питер стоял, привалившись спиной к стволу сосны, опустив руки и выпустив поводья коня, застывшего рядом пыльным истуканом. Физиономия моего бродяги выражала то болезненное наслаждение, в какое всегда впадают живые под вампирской властью, — но глаза у него блестели, из чего я заключил, что мыслить он способен и транс не окончателен. Хорошо, подумал я. А то следовало бы выдрать вампира за уши.
А может, и так следует: не годится тискать слугу тёмного государя как потенциальную добычу — а вампир держал голову Питера в ладонях. Опасные, прах побери, игрушки!
Оскар усмехнулся. А я прислушался.
— …нравишься мне, — говорил вампир, и Сила исходила от него волнами. — Сегодня Князь позволил нам охотиться вне Кодекса — и у меня есть желание искупить будущий грех добрым делом. Твоя душа принадлежит Предопределённости, дружок. Тебе суждено покинуть сей мир в боли и муках — я могу тебе помочь…
— Отвали! — пробормотал Питер еле слышно, но вполне выразительно. И даже слегка дёрнулся, пытаясь освободиться.
— Дурачок, — мурлыкал вампир. — Я же даю тебе шанс уйти блаженно — это будет как сон после сплошной любви, давай, решайся…
— Да отвали, ты… — Питер чуть-чуть мотнул головой. — Без сопливых скользко…
Оскар откровенно рассмеялся. Ничего себе!
— Эй, дети Сумерек! — рявкаю. — Может, хватит уже забавляться моим слугой?! Ты, неумерший, отпусти его, быстро!
Вампир тут же отдёрнул руки. Питер, придя в себя почти в тот же миг, оттолкнул его в сторону и хмуро заявил Оскару:
— Господин Князь, скажите этому, чтоб не вязался ко мне! Ему сказали в замок лететь, а он тут застрял, спасатель, подумаешь… — и покосился на меня, узнать, на чьей я стороне. Я с удовольствием отметил, что он вовсе не испуган.
— Поехали, Питер, — говорю. Мне, прости Господи, тоже сделалось смешно. — Если ты уверен, что не хочешь блаженной смерти, конечно. Смотри, такой случай может больше и не представиться.
— Да ладно, государь, — говорит, садясь верхом. — Обойдусь как-нибудь так… А этот хлыщ — не Клод, и нечего цепляться. Помру когда помру, не его дело.
— Наверное, напрасно, — заметил Оскар.
— Не слушай их, Питер, — говорю. — Мы ещё живы.
Он радостно кивнул. И мы направились к замку во главе отряда мёртвой гвардии. Молодой вампир, перекинувшись совой, нас обогнал.
А факелы на стенах горели, и ворота были открыты настежь.
Забавно…
Та ночь начиналась так захватывающе интересно, так прекрасно и так удивительно, что я ухитрился напрочь позабыть, ради чего всё это делается. А когда въехали в ворота замка — вспомнил, да так, что
