Когда Коннор вошел в комнату Меган, его окутал сладкий запах талька и лаванды. Лун­ный свет струился в единственное окно, выхватывая клин из темноты и падая на спящую девочку, которую не мог потревожить.

Когда Коннор обдумал все последствия то­го, что собирался сделать, у него похолодело в груди. Если Лаура узнает, кто он такой, он может потерять ее — как раз в этот момент, когда она проявила благосклонность к нему.

Однако выбора у него нет. Он должен ис­целить ребенка, даже если придется идти на риск. Он должен оправдать доверие Меган.

Мягкий темно-красный ковер с вышитыми на нем весенними цветами заглушил его шаги, когда он подходил к узкой кроватке девочки. Меган, свернувшаяся калачиком под толстым одеялом, казалась спящим Херувимом. Ее ма­ленькие пухлые щечки были гладкими и бе­лыми, как свежие сливки, каштановые локоны обрамляли хорошенькое личико.

Утром она сможет увидеть золотоволосую куклу, которую прижимала к себе во сне. При этой мысли на губах Коннора появилась улыб­ка и беспокойство в сердце утихло. Он глубоко вздохнул, набрав в легкие холодного ночного воздуха и сел рядом с кроватью Меган, ста­раясь не потревожить ее сон.

Он чувствовал в себе силу, похожую на ослепительный свет — теплый, чистый и целительный. Коннор прикоснулся к волосам Меган и, закрыв глаза, отдался на волю на­растающей в нем силы. Он осторожно дотро­нулся до виска ребенка, медленно скользя по ним пальцами, ощупывая невидимые шрамы, залечивая их, разглаживая своими прикосно­вениями.

— Ты — ангел?

Коннор поднял тяжелые веки, глядя прямо в широко раскрытые голубые глаза Меган. У него перехватило дыхание, когда он понял, что его приход не остался незамеченным.

— Ты светишься, как ангел.

— Я не ангел, я твой друг.

— Коннор? — Она прикоснулась к его щеке маленькой мягкой ладошкой. — Это ты. Я ви­жу тебя.

— Тени ушли, Меган. — Он широко улыб­нулся. — Теперь ты сможешь видеть все.

— Правда-правда?

Он погладил девочку по головке.

— Правда-правда.

— Я чувствую внутри головы что-то такое. Это так приятно, как будто в лицо светит солнце. — Она улыбнулась, глядя мимо Коннора на подоконник, где на подушке сидел плюшевый заяц с длинными ушами и две тем­новолосые куклы. — Я вижу Питера, Молли и Энни!

На глаза навернулись слезы радости, кото­рую он мог разделить маленькой девочкой. Но сердце сжимал страх — страх перед тем, что случится, если Лаура откроет правду до того, как поймет, что любит его.

Он приложил пальцы к виску Меган, жалея, что не может стереть из ее памяти эту ночь.

— Меган, ты умеешь хранить секреты? Она кивнула, глядя на него своими боль­шими голубыми глазами.

— Никто не должен знать, что я приходил к тебе. Это будет наш секрет.

— Но почему? Ты вылечил мои глаза.

— Потому что люди не поймут, как мне удалось тебя вылечить, и могут меня испугать­ся. Они могут даже прогнать меня.

— Но ты же не страшный. Ты очень ми­лый.

— Обещай мне. — Он прижался губами к ее лбу, вдыхая сладкий лавандовый аромат ее волос. — Обещай мне, что это будет наш секрет.

Она перекрестилась.

— Обещаю.

— Спасибо. — Он провел рукой над ее гла­зами, закрывая ей веки. — Теперь спи.

— Ты обещаешь, что утром я буду видеть?

— Обещаю.

Он поглаживал ее волосы, тихо напевая, пока ее спокойное, ровное дыха­ние не сказало ему, что Меган спит. Тогда он ушел, надеясь, что она не выдаст его.

Вернувшись в свою комнату, он прислонил­ся к оконной раме и стал смотреть на яркую луну. Каждый удар сердца болезненно отда­вался в груди. Его будущее зависело от ма­ленькой девочки и ее умения хранить тайну.

— Лаура, любовь моя. — Он закрыл глаза, прислонившись лбом к холодному стеклу. — Не бойся меня. Пожалуйста, не отвергай меня!

Лаура рукой разглаживала вышитый угол наволочки, глядя на яркие солнечные лучи, проникающие в щель между шторами. Она проснулась задолго до рассвета и лежала в кровати, прячась от мира, лежавшего за пре­делами ее комнаты. Вне этих четырех стен обитала реальность — реальность, от которой она не могла спастись. Воздух с трудом про­никал в ее сдавленное горло. Отец вернулся домой, и она понимала, что отсрочка истекает, скоро ей предстоит выбор, решающий ее судь­бу.

Кто-то постучал в дверь.

— Мисс Лаура! — прокричала Фиона через дубовую дверь. — Мне нужно с вами пого­ворить!