— Как прикажешь, моя Эдайна, — ответил он, наблюдая, как ее щеки заливает краска.

— Не зови меня так! — Она резко повер­нулась и зашагала по коридору.

— Дай ей привыкнуть к тебе, Коннор, — сказала Софи, положив ладонь ему на руку.

— Я ждал тысячу лет и буду ждать еще тысячу, если это нужно, чтобы покорить ее сердце.

Софи улыбнулась.

— Мне кажется, что это произойдет немно­го быстрее.

«Лаура закрылась броней изо льда», — ду­мал Коннор, восхищаясь горделивой ее осан­кой. Но даже лед плавится под лучами солнца. И он станет солнцем и растопит лед в ее сердце.

Коридор вел в просторный холл, в котором находилась широкая лестница с резными пе­рилами. С потолка на толстой цепи свисала бронзовая люстра, и дюжина светильников от­брасывала свет на полированный деревянный пол и стены.

Коннор огляделся. Стены, обшитые дере­вянными панелями, были увешаны картинами. Двери по, обеим сторонам холла были рас­пахнуты, за лестницей тянулся еще один тем­ный коридор, в котором тоже виднелись двери, выходившие в темноту. Куда они ведут?

— Идем! — Лаура потянула Коннора за руку и повела вверх по лестнице.

Коннор краем глаза успел уловить полную луну, светящую через окно на верхней лест­ничной площадке. Лаура открыла одну из две­рей на втором этаже и прикоснулась к стене около косяка. Тут же из хрустальной люстры под потолком хлынул свет. Коннор вошел за ней в комнату, поражаясь открывшемуся ему великолепию.

На ковре под его ногами синие и белые цвета образовали причудливый узор из цветов и медальонов. Подлокотники и ножки дивана, стоявшего рядом с камином, и кресел были сделаны из красно-коричневого дерева, покры­того резьбой, а сиденья и спинки обтянуты темно-синим бархатом. Того же цвета были бархатный полог над большой кроватью и шторы на окнах.

— Твой отец — король Бостона? — спро­сил Коннор, прикоснувшись к стене около кро­вати и проведя пальцами по шелковым обоям в белую и синюю полоску.

— Соединенные Штаты Америки — не мо­нархия, — ответила Лаура.

— Да, припоминаю. Я читал о том, как выбрасывали в море чай. — Он обернулся к Ла­уре, улыбнувшись и надеясь получить улыбку в ответ. Но его постигла неудача. Во взгляде ее зеленых, как весенняя трава на лугу, глаз, чита­лось желание удивить его. — И благодаря этой революции у вас все живут в роскоши?

Лаура покачала головой.

— К несчастью, не все могут позволить себе иметь такой дом.

— Отец Лауры управляет большой судо­ходной компанией. Он очень богат, — заме­тила Софи.

— В мое время было точно так же, — Коннор присел на край кровати и улыбнулся, про­валиваясь в мягкую перину. — Хотя такой рос­коши не было даже у короля.

— Мы можем показать тебе много удиви­тельных вещей, Коннор, — сказала Софи. — Завтра же и начнем. А сейчас я принесу чистое белье и мы приготовим тебе постель.

— Стойте! — окликнула Лаура тетю, на­правившуюся к двери. — Вы же не оставите меня наедине с этим человеком?

Софи только махнула рукой.

— Я сейчас вернусь. Покажи Коннору гос­тиную и ванную комнату, — сказала она и, шелестя юбками, вышла из комнаты.

Лаура смотрела на Коннора, прижав одну руку к горлу, а другую сжав в кулак. Казалось, что она разрывается между стремлением убе­жать и желанием остаться лицом к лицу со своим демоном. Конечно, он — демон, кто же еще?

— Твои комнаты расположены рядом с моими?

— Где расположены мои комнаты, тебя не касается!

«Невеселое начало», — подумал Коннор, поднимаясь с кровати.

— Не надо меня бояться. Я никогда не сделаю тебе ничего плохого.

Лаура вздернула подбородок.

— Я тебя вовсе не боюсь.

— Я очень рад, — Коннор, бесшумно сту­пая по толстому ковру, приближался к ней, как к дикому лебедю, боясь спугнуть.

— Что ты делаешь? — воскликнула Лаура, отступая от него на шаг.

— Я хочу только прикоснуться к тебе, — прошептал он, проведя ладонью по ее руке. — Целую вечность я ждал этого мгновения.

Едва он дотронулся до нее, как ему тут же передались все ее чувства. Это были и страх, и гнев, и сомнение, и желание, одновременно сплетенные в один клубок. Лаура смотрела на него широко раскрытыми зелеными глазами. Когда его ладонь скользила по ее руке, ее рот раскрылся в изумленном вздохе. Но она ос­талась на месте, дрожа, как дикий лебедь, ис­пуганная его прикосновением.

Ее великолепные волосы лежали пышной короной на голове. Толстые косы блестели зо­лотом. Коннор знал из снов, что ее волосы, освобожденные от грешней и заколок, густой волной упадут и закроют ее до пояса. Он пред­ставил себе, как запускает руки в ее искусно уложенную прическу, и тяжесть волос падает на его голую грудь…