В ту зиму в восточном крыле дома Жант стояла карусель. Ее установили в центре огромного, выложенного старинным паркетом зала. Карусель была величественно прекрасной, ярко раскрашенной; она блестела, вся увешанная флажками, целиком соответствуя окружавшим ее зеркалам в узорных позолоченных рамах и громадным сияющим канделябрам. Самый красивый канделябр, обычно свисавший с потолка в центре зала подобно застывшему перевернутому фонтану, пришлось перенести в одну из конюшен, дабы освободить место для карусели. Двигатель карусели работал на электричестве и забавно гудел. Это гудение нравилось Шеррис куда больше органной музыки, которая включалась, когда запускали карусель.

На круге было восемьдесят разных мифологических и ископаемых зверей — все в натуральную величину. Шеррис, как правило, садилась на трейфа — устрашающего вида вымершую птицу трехметровой высоты, без крыльев, с зазубренным клювом и громадными когтистыми лапами.

В тот день Шеррис каталась в одиночестве. Она кружилась, сжимая шею трейфа и слушая заполнявший комнату гул мотора. Ее отражение мелькало в развешанных по стенам высоких зеркалах с золочеными рамами. Гудение мотора, пронизывающее все тело давно несуществующей птицы, убаюкивало ее. Иногда Шеррис засыпала прямо на спине трейфа, погрузясь в бесконечное кружение в теплом воздухе мимо огромных зеркал на одной стене и окон с задернутыми портьерами на другой.

Шеррис нравилось, когда портьеры задернуты — ведь снаружи царила зима с ее чистым холодным снегом.

Спина деревянной птицы на кружащейся карусели казалась ей единственным местом, где можно спать в полной безопасности. Там снились самые лучшие сны, спокойные и уютные: снилось, как мать купает ее в ванне, а потом вытирает большими махровыми полотенцами, которые приятно пахнут, относит в постель и поет колыбельную.

Ее кровать в бывшей спальне отца была слишком белой и холодной; даже в темноте она, засыпая, продолжала ощущать эту безукоризненную белизну, и во сне к ней приходили кошмары. Один из них преследовал ее неотвязнее и мучительнее остальных: в нем она рыдала над окровавленным телом в вагончике, нависшем над белыми снегами. Внезапно мать хватала ее и вышвыривала прочь. Шеррис с криком летела на холодный снег, а вагончик над ее головой с грохотом взрывался, за секунду до того, как она попадала в леденящие снежные объятия.

— Шеррис!

Она сидела на птичьей спине, глядя на отца, который приближался к карусели из дальнего конца зала. Отец вел за руку маленькую девочку, наверное, на несколько лет младше Шеррис. Девочка была некрасивой и явно смущалась. Шеррис поворачивала голову, продолжая следить за этими двумя, пока они не пропали из виду.

— Скейв! — вновь послышался голос отца. — Выключи эту штуку.

Стоявший в центре карусели престарелый андроид выключил рубильник и поставил карусель на тормоз.

Шеррис смотрела, как ее отец с девочкой подходят все ближе, ступая по деревянной мозаике, изображающей карту Голтара, легко преодолевая океаны и поросшие лесами континенты.

Гул мотора стих. Птица, на которой сидела Шеррис, остановилась по другую сторону от приближавшихся людей. Шеррис сидела и выжидала. Подойдя к карусели, отец улыбнулся и взглянул на девочку, которую держал за руку.

— Ну вот, моя милая, — обратился он к Шеррис. — Это тот самый сюрприз, который я тебе обещал. Твоя маленькая сестренка!

Шеррис посмотрела на нее. Отец наклонился и подхватил девочку на руки.

— Разве она не прелесть?

Пухлое возбужденное личико выглядывало из-за пышных оборок малышкиного платья. Девочка отвернулась.

— Ее зовут Брейганна, — сообщил отец. — Брейганна, — он слегка опустил ребенка, так что головка девочки оказалась рядом с его лицом, — это Шеррис, твоя старшая сестра.

Он снова взглянул на Шеррис.

— Вы будете крепко дружить, правда?

Шеррис смотрела на малышку, которая пыталась спрятать лицо за головой отца.

— Кто ее мама? — вдруг спросила Шеррис.

На лице отца отразился секундный испуг, но он тут же улыбнулся.

— Ее мама станет твоей новой мамой, — сказал он. — Она мой старый друг… Я и твоя мама, мы дружили с ней…

Он снова широко улыбнулся и сглотнул.

— Она очень милая. Правда, Брей? А? О, ну не плачь, за чем же плакать? Давай, поздоровайся со своей старшей сестренкой. Шеррис, поздоровайся со своей… Шеррис!

Шеррис слезла со спины трейфа и направилась к рычагам карусели. Бросив гневный взгляд на Скейва снизу вверх, она оттолкнула его.

— Ну, ну, мисс Шеррис. — Старый андроид отступил назад, едва не упав. Шеррис видела, как Скейв включает карусель. Она отпустила тормоз и взялась за рубильник. Загудев, карусель начала вращаться, постепенно ускоряя ход.

— Шеррис! — Отец исчез из поля ее зрения вместе с плачущей девочкой.

— Ну, ну, мисс Шеррис, — повторял Скейв. Он продолжал отступать, пробираясь между сказочными голтарскими монстрами. Шеррис толкала андроида, а тот выставлял руки перед грудью: — Тише, ну, тише, мисс Шеррис. Тише… ох!

Скейв свалился с края карусели, несколько раз перекувырнулся в воздухе и благополучно приземлился на четвереньки. Вид у него был при этом донельзя удивленным.

— Шеррис! — кричал отец. — Шеррис, что ты делаешь! Вернись! Шеррис!

Карусель уже кружилась на полной скорости, жужжа и гудя, точно громадный волчок.

— Шеррис! Шеррис!

Она снова забралась на спину трейфа и закрыла глаза.