заставив Фрэнсис в первый раз посмотреть прямо на него. К счастью, он говорил так тихо, что только она могла расслышать его грубые слова.

– Зачем вы это делаете? Зачем вы убедили бабушку послать за мной?

– Вы нужны ей, Фрэнсис, – ответил он. – Ей и другой бабушке, которая действительно была прикована к постели, когда я прошлый раз был здесь.

– Значит, я должна верить, что вы действовали из чистого человеколюбия?

– А вы что подумали? – Лусиус улыбнулся ей дерзкой улыбкой, от которой внутри у Фрэнсис все перевернулось.

– Кроме того, зачем вы пришли сюда в первый раз? Просто чтобы по доброте сердечной навестить двух пожилых дам?

– Вы сердитесь на меня, – не отвечая на ее вопрос, заметил Лусиус и вместо того, чтобы снова улыбнуться, пристально смотрел на нее, сжав губы.

– Да, сержусь, – не стала возражать Фрэнсис. – Я не люблю, когда мной манипулируют, лорд Синклер. Мне не нравится, когда кто-то другой думает, что лучше меня знает, как сделать меня счастливой.

– Удовлетворенной, – уточнил Лусиус.

– Хорошо, удовлетворенной, – согласилась она.

– Я знаю лучше вас, как сделать вас счастливой.

–  Думаю, нет, лорд Синклер.

– Я мог бы сделать это в течение месяца. Нет, меньше. Я мог бы обеспечить вам профессиональное счастье – и личное счастье – в таком количестве, что вы потеряли бы голову, Фрэнсис.

Она почувствовала желание такое сильное, что была вынуждена поспешно отвернуться и перевести взгляд вниз, на свои руки.

– Своих шансов на какое бы то ни было счастье я лишилась больше чем три года назад, лорд Синклер.

– Правда? Три года? – спросил он так же тихо, как и прежде.

– С тех пор я предпочитаю удовлетворенность, – оставив без внимания его вопрос, сказала Фрэнсис. – И как бы это ни было невероятно, но я нашла ее и открыла, что она превосходит все остальное, что у меня когда-либо было. Не отнимайте у меня хотя бы это.

– Уверен, что я уже это сделал, – после некоторой паузы произнес виконт Синклер. – Или, во всяком случае, поколебал ваш мир. Фрэнсис, я не верю, что это была удовлетворенность, а не просто некое оцепенение, от которого вы избавились, когда я вытащил вас, метавшую в меня громы и молнии, из того допотопного экипажа.

Фрэнсис взглянула на него, отдавая себе отчет в том, что они в комнате не одни, что ее бабушки сидят всего в нескольких шагах от нее и, весьма вероятно, с большим интересом тайком наблюдают за ними, а следовательно, ей нельзя допустить, чтобы у нее на лице отразились ее чувства.

– Вы должны жениться, – сказала она.

– Должен, – согласился Лусиус. – Но один важный вопрос остается без ответа. Кто будет невестой?

Фрэнсис набрала воздуха, собираясь ответить, но в этот момент заметила, что граф встает с явным намерением завершить визит.

Виконт Синклер, не сказав больше ни слова, тоже поднялся и пошел благодарить бабушек за их гостеприимство. Эйми, обняв Фрэнсис, заверила ее, что найдет способ уговорить маму позволить ей спуститься вниз, когда миссис Мелфорд, мисс Дрисколл и мисс Аллард прибудут на обед.

– Кроме всего прочего, вы мой лучший друг, – простодушно сказала Эйми, – и я ни за что не упущу возможности еще раз послушать ваше пение. У меня, возможно, нет музыкального дара, мисс Аллард, но я чувствую, когда кто-то другой им обладает.

– Приготовьте несколько песен, – попросил граф, снова склонившись к руке Фрэнсис. – Я знаю, что, услышав ваш голос, захочу слушать его до бесконечности.

– Хорошо, милорд, – пообещала Фрэнсис.

– Мисс Аллард. – Виконт Синклер поклонился ей, заложив руки за спину.

– Лорд Синклер.

Прощание было довольно сухим, но это не удержало ее бабушек от восторженных высказываний после ухода гостей.

– Граф Эджком так же очарователен, как и в молодые годы, – сказала бабушка Марта. – И почти так же красив. А мисс Эйми Маршалл просто прелесть. Но виконт Синклер...

– ...настолько красив и настолько очарователен, что любой женщине захотелось бы снова стать молодой и завлечь его, – закончила бабушка Гертруда. – Но хорошо, что мы с тобой, Марта, не юные мечтательницы. Сегодня он не смотрел ни на кого, кроме Фрэнсис.

– Он был очень любезен с нами, – сказала бабушка Марта, – но каждый раз, когда он бросал взгляд на Фрэнсис, он пожирал ее глазами и вообще забывал о нашем существовании. Ты заметила, Гертруда, как он подошел и сел рядом с ней, стоило нам отвлечь от них внимание лорда Эджкома и мисс Маршалл?

– О, конечно, заметила, – ответила бабушка Гертруда. – Я бы ужасно расстроилась, Марта, если бы наша хитрость не сработала.

– О Господи, не нужно искать романтику там, где ее просто нет, – запротестовала Фрэнсис, – или пытаться создать ее.

– Если я не ошибаюсь, ты, моя дорогая, еще до конца лета станешь виконтессой Синклер, – объявила бабушка Марта. – Бедной мисс Хант придется найти кого-нибудь другого.

Прижав руки к щекам, Фрэнсис против собственной воли засмеялась.

– Абсолютно согласна с Мартой, – сказала бабушка Гертруда. – И не говори нам, что он тебе безразличен, Фрэнсис. Мы все равно тебе не поверим, правда, Марта?

Фрэнсис быстро пожелала им спокойной ночи и поспешила к себе в комнату.

Они не понимают.

И он тоже не понимает.

Существует ли судьба?

И если существует, то почему она так жестока? Ведь то, что она начиная с Рождества уже трижды становилась у Фрэнсис на пути, совершенно, совершенно несправедливо.

Неужели даже судьба не понимает?

«Но один важный вопрос остается без ответа. Кто будет невестой?»

Значит, он все еще хочет жениться на ней? Значит, это не был просто необдуманный порыв, когда он сделал ей предложение в Сидней-Гарденс, пока вокруг них хлестал дождь?

Лусиус ее любит?

Любит?

Фрэнсис согласилась петь в Маршалл-Хаусе, хотя выставила определенное условие.

«Прекрасно, я приду и спою, милорд, только для вас и моих бабушек».

Эти слова эхом отдавались в голове Лусиуса в течение следующих дней, когда он упрямо пытался придумать, как заставить Фрэнсис отказаться от своей скромности, поскольку было что-то странное, почти неестественное в ее отношении к собственному таланту. Обладатель такого голоса должен был мечтать о миллионной аудитории, если только такое количество слушателей могло бы уместиться в одном зале. Было преступным расточительством позволить ей петь только для дедушки и бабушек – и предположительно для его матери, сестер и для него самого.

Слишком долго Фрэнсис Аллард скрывалась – прятала свое тело, свои мысли и свою душу – за стенами школы для девочек, принадлежащей мисс Мартин; теперь для нее настало время выйти наружу и взглянуть в лицо реальности. И если она не сделает этого добровольно, то, честное слово, решил Лусиус, он возьмет все в свои руки и вытащит ее на свет божий. Быть может, Фрэнсис никогда не даст ему возможности подарить ей счастье в личной жизни – хотя в борьбе за это он еще не считал себя окончательно побежденным. Но Лусиус не оставлял намерения заставить Фрэнсис понять, что ее ждет блистательное будущее певицы, и собирался сделать все, что было в его силах, чтобы помочь ей добиться этого будущего.

Он был знаком кое с кем – этот человек был его другом и только недавно женился. Он слыл известным знатоком искусств, в первую очередь музыки, и особенно славился концертами, которые ежегодно устраивал в своем особняке. На этих концертах собиралось избранное общество и приезжали выдающиеся исполнители со всего континента, и там же он представлял свои собственные открытия. Как раз в этом году после Рождества его звездным исполнителем стал маленький мальчик-сопрано, которого он нашел в группе младших церковных певчих, певших на Бонд-стрит, а в январе он женился на матери этого мальчика.

Лусиусу странно было думать о бароне Хите как о женатом человеке, имевшем двух приемных детей. «Но этот брак, очевидно, оказался счастливым для них всех», – уныло заключил он. Во всяком случае, Хит был доволен своим выбором и браком по любви.

Лусиус пригласил его посетить концерт в Маршалл-Хаусе и пообещал музыкальное угощение, от которого у него волосы станут дыбом.

– Она обладает исключительно приятным голосом, – объяснил он, – но у нее нет никого, кто помог бы ей сделать карьеру.

– И, как полагаю, вскоре будет сказано, что этим спонсором должен стать я, – сказал лорд Хит. – Я уже устал выслушивать такие предложения, Синклер, но я доверяю твоему вкусу, то есть при условии, что мы говорим о голосах, а не о женщинах.

– Приходи и приводи леди Хит, – сказал Лусиус, подавив вспыхнувшее возмущение. – Ты сможешь послушать и сам судить, равен ли ее талант ее красоте.

Лусиус был уверен, что певцу необходимы слушатели. Разве сможет Фрэнсис петь так, как она пела в Бате, если будут присутствовать только его семья, ее родственники и Хиты? И даже в Бате была слишком скромная аудитория.

В музыкальном зале Маршалл-Хауса могли с относительным комфортом разместиться тридцать человек. Если убрать перегородки между ним и бальным залом, то места будет больше и размер объединенных помещений усилит звучание мощного голоса.

И для концерта нужен не один исполнитель...

С каждым часом его планы становились все грандиознее.

– Я решил пригласить несколько человек присоединиться к нам в музыкальном зале после обеда в тот вечер, когда мисс Аллард и ее бабушки придут к нам, – сообщил Лусиус дедушке во время чаепития за три дня до того, как должен был состояться этот обед. – И в их числе барон Хит с супругой.

– Хорошая идея, Лусиус, – поддержал его дедушка. – Мне следовало самому догадаться и вспомнить о Хите. Он мог бы что-