— Я видел того, кто стрелял, — сказал Денисон, стоявший возле окна. — Он прячется вон там, в камышах, — он повернулся к Маккриди. — Не думаю, что он хотел вас убить. Это было предупреждение.

— С чего вы взяли? — Маккриди показал окровавленные пальцы. — Пуля прошла совсем близко.

— У него винтовка с оптическим прицелом, — сказал Денисон. — Если бы он хотел убить вас, то вы уже были бы мертвы.

Маккриди впервые испытал на себе убежденную категоричность Денисона, так часто ставившую Кэри в тупик. Он неохотно кивнул.

— Скорее всего вы правы.

— Труднее сказать, сколько их там, — продолжал Денисон. — Как минимум двое: один ведет наблюдение спереди, второй сзади. Все зависит от того, как долго Шмидт хочет продержать нас здесь. Если больше суток, то нужно добавить еще двоих — ведь им когда-то нужно спать.

— И мы не можем ускользнуть под прикрытием темноты, поскольку таковой нет, — добавил Хардинг.

— Следовательно, можно расслабиться и отдохнуть, — заключил Денисон.

Он отошел от окна и уселся за стол.

— Черт меня побери, — пробормотал Маккриди. — Вы уже все решили, не так ли?

Денисон с легкой улыбкой взглянул на него.

— Хотите что-нибудь добавить?

— Нет, — кисло ответил Маккриди.

Он подошел к Диане и начал шептаться с ней в углу комнаты. Хардинг присоединился к Денисону.

— Итак, мы здесь заперты.

— Зато мы в безопасности, — заметил Денисон. — По крайней мере до тех пор, пока не сделаем очередной глупости вроде вылазки наружу.

Он развернул карту заповедника Сомпио и начал рассматривать ее.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Хардинг.

— Отлично, — Денисон поднял голову. — А что?

— Как ваш персональный психоаналитик, я пришел к выводу, что вы больше не нуждаетесь в моих услугах. Что у вас с памятью?

— Возвращается по кусочкам. Иногда у меня возникает такое чувство, словно я складываю картинку- головоломку.

— Мне не хотелось бы углубляться в деликатную область, но помните ли вы свою жену?

— Бет? — Денисон кивнул. — Да, я ее помню.

— Она умерла, — ровным голосом продолжал Хардинг. — Вы вспомнили, как это случилось?

Денисон отодвинул карту и вздохнул.

— Проклятая автомобильная авария. Я вспомнил ее.

— Какие чувства вы испытываете в этой связи?

— А вы как думаете? — в голосе Денисона слышалось с трудом сдерживаемое напряжение. — Гнев, печаль, но это было больше трех лет назад, а человек не может гневаться вечно. Мне всегда не хватало Бет — она была прекрасной женщиной.

— Гнев и печаль, — повторил Хардинг. — Все в порядке, это вполне естественно.

Он снова изумился великой тайне человеческого сознания. Денисон преодолел свое прежнее чувство вины, иррациональная составляющая его жизни исчезла без следа. Хардинг представил себе, какой резонанс в научных кругах могла бы вызвать статья о Денисоне — «Фактор множественной психофизической травмы в подавлении иррационального чувства вины». Он сомневался, что такая статья была бы воспринята в качестве серьезного исследования.

— Не выходите в отставку, доктор, — попросил Денисон. — Я хотел бы проконсультироваться с вами.

— Что-нибудь не так?

— Да, но не со мной. Я беспокоюсь за Лин. Взгляните на нее.

Он кивнул в сторону Лии: девушка лежала на койке, заложив руки за голову и глядя в потолок.

— Мне с трудом удается вытянуть из нее хотя бы слово. Она избегает меня — куда бы я ни пошел, она сразу же отходит в сторону. Это уже начинает бросаться в глаза.

Хардинг вытащил из кармана пачку сигарет и изучил ее содержимое.

— Придется ограничить свой рацион, — проворчал он. — Знаете, я тоже много думал о Лин. Она немного не в себе, но в этом нет ничего удивительного — у нее есть своя проблема.

— Любопытно, какая же? Само собой, кроме тех, которые стоят перед всеми нами.

— Сугубо личная, — Хардинг закурил сигарету. — Она говорила со мной на эту тему — разумеется, гипотетически и в завуалированной форме. Но ей так или иначе придется решить эту проблему, — он побарабанил пальцами по столу. — Что вы думаете о Лин?

— Она замечательная девушка. Немного взбалмошная, но это уже издержки воспитания. Мне кажется, большинство ее трудностей связано с ее отцом.

— Да, в некотором смысле, — согласился Хардинг. — Скажите-ка, а какая у вас с женой была разница в возрасте?

— Десять лет, — Денисон нахмурился. — А в чем дело?

— Ничего особенного, — отмахнулся Хардинг. — Теперь все значительно упрощается… я имею в виду тот факт, что ваша жена была значительно моложе вас. Вы носили бороду, не так ли?

— Да, — ответил Денисон. — Куда это, черт побери, вы клоните?

— На вашем месте я бы снова отрастил бороду, — посоветовал Хардинг. — Ваше лицо постоянно смущает Лин. Будет значительно лучше, если вы спрячете его за густыми зарослями.

У Денисона отвисла челюсть.

— Вы хотите сказать… Диана что-то говорила… она не может… это невоз…

— Вы просто болван! — свистящим шепотом оборвал его Хардинг. — Она влюбилась в Денисона, но видит перед собой лицо Мейрика, лицо ее отца. Этого достаточно, чтобы травмировать любую девушку, так сделайте же хоть что-нибудь! — он отодвинул стул и встал. — Советую поговорить с ней, но поспокойнее.

Он пошел в другой конец комнаты и вступил в разговор с Дианой и Маккриди. Денисон остался сидеть за столом, глядя на Лин.

Маккриди расписал график дежурств.

— Откровенно говоря, я не думаю, что случится что-нибудь неожиданное, — сказал он. — Но если все-таки случится, то мы должны узнать об этом своевременно. Те, кто не дежурит, могут заниматься любыми делами. Мой совет — хорошенько выспаться.

Он лег на койку и последовал собственному совету.

Хардинг исчез на складе, Денисон вернулся к карте Сомпио. Время от времени до него доносились шорохи и глухое постукивание: Хардинг передвигал ящики. Диана сидела на страже возле окна и о чем-то приглушенно спорила с Лин.

Хардинг появился через два часа, растрепанный и возбужденный. Он держал в руке цилиндрический предмет, который Денисон сначала принял за банку с краской.

— Я нашел его! — объявил он.

— Что?

Хардинг поставил банку на стол.

— Порох, — он отвинтил, крышку. — Посмотрите.

Денисон посмотрел на черный зернистый порошок.

— Ну и что?

— А то, что теперь мы можем стрелять из ружья. Дробь я тоже нашел.

Маккриди быстро открыл глаза и сел на койке.

— Какое ружье?

— Лодочное ружье, о котором я вам говорил. Тогда вы вроде бы не проявили большого