Все переглядываются и качают головами.
— Откуда нам знать? — ворчит угрюмый немец.
Я понимаю: именно на такое отношение и рассчитывает убийца.
Глава 31
Мандла, или Мандлакази Мабусо, не просто толстая — она огромная. На животе у нее бесчисленные складки. Она не переставая лопает жареные треугольные пирожки с овощами, которые достает из пакета. Одной рукой крутит руль, а другой то и дело лазает в пакет и закидывает пирожки в рот. Настоящий конвейер! Мандлакази везет нас в «Кресту» на встречу со свидетельницей. Ленивец тут же проникается к ней — хотя, скорее всего, ему больше всего нравятся вегетарианские пирожки, которыми она его то и дело подкармливает.
Свидетельница позвонила сегодня утром, пока я обзванивала авиакомпании. Она утверждает, что видела, как убивали Воробья. Дейв тут же перезвонил мне, и я потребовала, чтобы меня тоже взяли на встречу.
— Дейв говорит, ты любишь сочных деток, — говорит Мандлакази с набитым ртом. До меня не сразу доходит, что речь идет о «и-Юси».
— Да. Я писала о них статью.
— Почему в прошедшем времени? Жалко… Дейв говорил тебе, что раньше я работала репортером светской хроники в «Санди таймс»?
— Что-то упоминал.
— А он сказал, почему меня оттуда уволили? Я так разжирела, что целиком заполняла собой все полосы! — Мандлакази трясется от смеха. — Нет, шучу. Мне просто все осточертело. Светская хроника — как рак. Знаменитости, скандалы, сплетни разъедают тебя. Стоит зазеваться, и эта дрянь сожрет тебя заживо.
— А криминальная хроника, значит, не сожрет?
— Вот что я тебе скажу: писать о так называемых звездах — все равно что подыхать от насморка, который перешел в гангрену. Или от рака задницы. Глупость сплошная. Нет, мне подавайте контрольный выстрел в голову или смертельное ножевое ранение! По крайней мере, такие репортажи хоть чего-то да стоят! Кстати, что ты сама думаешь о происшествии? Может, кто-то открыл сезон охоты на зоолюдей и трансвеститов?
— Это ритуальное убийство.
— Если бы! У нас уже неделю с первых полос не сходит облажавшийся псевдогангстер и его щеночек. Откуда ты знаешь?
— Два убийства за неделю. Обе жертвы — зоо, но их животных рядом с трупами не нашли.
— И ты решила, что эти два убийства связаны между собой? Почему? Способы убийства разные. Бездомному надели на шею горящую покрышку. Трансвестита изрезали ножом… Что-то не очень похоже. Ты уж мне поверь, детка, я на серийных убийствах собаку съела.
— Я получила электронное письмо.
— От убийцы?
— От жертв. «Духов в машине».[29] Их, так сказать, собственной разновидности потерянных вещей.
— Ага! А поиск потерянных вещей — как раз твоя фишка?
— Да, — киваю я. — Поиск потерянных вещей — моя фишка.
— С чего ты взяла, что это, например, не письма какого-то извращенца? — Мандлакази вытирает жирные пальцы о джинсы.
— Недавно я познакомилась с группой молодых наркоманов. Они живут в канализации, рядом с «Маи-Маи». У одного из них Дикобраз с отрезанной лапой. Лапу они продали, чтобы из нее сделали мути. Они грозились так же поступить с Ленивцем. Раз есть предложение, то есть и спрос…
Правда, в нашем городе спрос на все. Все продается и все покупается: секс, наркотики, магия… При известной ловкости можно, пожалуй, совместить одно с другим. Так сказать, купить две вещи по цене одной.
— Мути из зоо? — Дейв понимающе свистит. — Представляю, сколько это стоит!
— Дорого стоит не все, — возражаю я. — Убивать детей ради мути — да, дорого.
Такое бывает нечасто, и все же газеты пестрят сообщениями о найденных изуродованных трупиках. Убийцы крадут детей, мучают, убивают и отрезают у них руки, ноги, пальцы, губы, гениталии… Мучают их нарочно. Считается, что чем громче кричит перед смертью жертва, тем мощнее мути. Впрочем, в моргах тоже потихоньку приторговывают расчлененными трупами. Например, считается, что рука, зарытая у входа в магазин, привлечет больше покупателей. Съеденный половой член мальчика, не достигшего пубертатного возраста, лечит импотенцию.
— Детей начинают искать сразу. Зоо, особенно бездомных, уличных, не хватится никто. Скорее всего, никто даже не заметит, что они пропали. Не знаю, дорогие или дешевые их мути…
— Это очень рискованно, — возражает Дейв.
— Наверное, дело того стоит, — говорит Мандлакази. — Некоторые выкладывают целое состояние за рог носорога или морские ушки — даже не машави. Животные зоо, возможно, обладают огромной магической силой… Мути, сделанные из них, наверное, считаются очень могущественными… Конечно, я ничего не знаю наверняка. Знаю одно: статья станет настоящей сенсацией.
Со свидетельницей мы встречаемся в просторном кафе на нижнем этаже торгового центра. Она сидит в самой дальней кабинке, жалко сутулясь. Совсем еще девчонка — на вид не больше пятнадцати, — с узкими плечиками. Сразу видно, она почти с рождения старается стать незаметной.
— Ты Роберта? — спрашивает Мандлакази, протягивая ей руку.
Девочка так быстро кивает, что можно не заметить, если в это время моргнуть. Не пожав руки, она тычет в меня пальцем и говорит:
— Только она!
— Детка, я репортер, тебе лучше побеседовать со мной. Если хочешь, поговорим с глазу на глаз, а остальные уйдут.
Девочка трясет головой:
— Только она!
— Похоже, зоо тянет друг к другу. Что ж, отлично! Подождем вас на улице. — Мандлакази протягивает мне диктофон и бурчит: — Красная кнопка справа!
— Помню, помню! Это как ездить на велосипеде. Научился — не разучишься…
Через сорок минут я выхожу на улицу и подсаживаюсь за столик к Мандле и Дейву:
— Итак, вот ее условия. Во-первых, никакой полиции. Еще рано. Может, потом тебе удастся ее уговорить. Во-вторых, она страшно напугана. Больше всего она боится возвращаться домой. Хорошо бы кто-нибудь из вас приютил ее у себя на пару ночей.
— А ты почему не можешь? — спрашивает Мандлакази.
— Потому что я живу совсем рядом с ее домом. Там, где произошло убийство. Убили ее подругу, которая, кстати, была проституткой, как и она.
— Ладно, сегодня пусть переночует у меня. Завтра что-нибудь придумаем. Если ее рассказ чего-то стоит, возможно, газета оплатит ей номер в отеле… Что она сказала об убийстве? — Мандлакази буквально задыхается, так ей не терпится услышать.
— Наверное, будет лучше, если ты послушаешь сама. Я отметила самые ценные куски, — протягиваю ей салфетку, исписанную шариковой ручкой. Ручку я позаимствовала у официанта.
— Какая умница! Настоящая журналистка!
— Может, договоримся о соавторстве? Как-то не очень вдохновляет благодарность «за ценный
