На мгновение ее сознание проясняется, словно она предчувствует, что должно произойти что-то очень важное. Внезапная тревога. Она пытается сесть.
— Но как ты меня найдешь? — почти испуганно спрашивает она. И смотрит на меня огромными глазами.
— Очень просто, в квинтете до мажор. Во второй части. Хотя он и написан не для рояля.
— Да. Именно поэтому! — Она слабо улыбается и опускается на подушку. Потом вдруг смеется, весело и легко, как ребенок. — Ищи меня где-нибудь между альтом и второй скрипкой.
Это последнее, что она мне сказала.
Я сижу в коридоре и жду. Лампа у двери начинает мигать. Я вижу, как прибегают сестры. Марианне в палате с Аней. Потом уже я узнаю, что это сердце. И отек легких. Аня умирает еще до полуночи.
Я все еще сижу там.
Из палаты выходит Марианне. Они обрядили Аню. Теперь ее можно отвезти в часовню. Марианне смотрит на меня. Без всякого выражения. Невозможно понять, что она сейчас чувствует.
— Хочешь зайти к ней?
Я встаю.
Мертвая, Аня кажется еще худее, думаю я. Птенчик. Такие птенчики жизнерадостно прыгают, но умирают мгновенно, не успеешь даже глазом моргнуть.
Неужели она была таким птенчиком? Нет, она была сильная. В случившемся кто-то виноват.
Но теперь это не имеет значения.
Я наклоняюсь над Аней. Не могу сказать, что она красива. Измученное лицо. Ее больше нет в этом теле. Глаза закрыты. А все дело было в ее взгляде.
Мне не хочется целовать Аню. Я прикасаюсь к ее лбу.
Он ледяной. Такой же лоб был и у мамы. Меня трясет.
Марианне стоит рядом и наблюдает за мной.
— Я тебя люблю, — говорю я Ане.
Наконец-то она позволяет мне это сказать.
Я прощаюсь с Марианне.
Молча. Мы оба устали больше, чем можем это выразить.
— Мы созвонимся, — говорит она.
Я киваю.
Я иду на Соргенфригата, к Сюннестведту.
Но там, у него, в сумерках я вижу только призраков.
Я не могу спать. Чувствую, что над крышей где-то высоко в небе парит ястреб.
Теперь? — думаю я. После всего, что случилось? Почему теперь?
Однако, когда я выхожу на улицу, ястреба в небе нет. Всходит солнце. Заливает город. Новый день.
Я не могу оставаться в квартире Сюннестведта.
Иду на трамвайную остановку.
И жду первого трамвая, идущего домой, в Рёа.
Утро уже наступило, когда я по Мелумвейен направляюсь к ольшанику. Новые владельцы нашего дома уже въехали в него. В саду стоит сверкающий автомобиль и детский манеж. У мамы с отцом никогда не было ни того, ни другого.
По тропинке я спускаюсь к реке, в последний раз. Неподвижно сижу и слушаю птиц. Думаю о том, чего не в силах постичь, — Аня умерла, и сейчас она повсюду.
Время бежит, уже день.
Мне нельзя больше здесь оставаться, думаю я. Но куда мне идти? В доме, вроде того, под деревьями, у этого зловещего омута, я жить не смогу.
Я подхожу к реке, смотрю на черную воду. Мамы там больше нет. Она исчезла. И вдруг я совершенно отчетливо вижу, что вода обновилась. Она теперь свежая. Теперь покойная уже не одна мама.
Я перехожу реку вброд, вода достает мне до колена, но это неважно, потому что жарко.
Выбираюсь на другой берег. Оказывается, это очень близко, странно, что раньше я об этом не думал. Но теперь Сельма как будто притягивает меня к себе, как будто она все время знала, что я приду.
Я поднимаюсь на Сандбюннвейен и останавливаюсь перед ее домом. Смотрю на часы. Мне казалось, что уже давно наступил день. Но еще нет и девяти.
Открыть дверь может Турфинн, но будь что будет.
Я звоню.
Проходит несколько минут. Внутри слышатся какие-то звуки, тихие голоса.
Наконец она открывает дверь.
Она в халате. Почти без краски. Это непривычно.
— Мой мальчик! — говорит она.
— Аня умерла.
— Я знаю. Мне звонила Марианне.
Я прислоняюсь к ней. Чувствую на себе ее руки, ее силу.
— Ничего не понимаю. Я заблудился в своей жизни. Что мне делать?
Она губами касается моего затылка.
— Входи. Турфинн спит. Дети в лагере. Бояться нечего.
— Правда? Нечего?
Я проскальзываю в ее дом. Она гладит меня по спине.
— Не волнуйся, Аксель. Я так долго тебя ждала. Теперь я научу тебя всему.
Несколько слов об авторе
Так получилось, что произведения известного норвежского писателя Кетиля Бьёрнстада (род. 1952) до сих пор не переводились на русский язык. Это случайность, или просто издержки Судьбы. Потому что книги его достойны перевода, потому что они переводились на многие европейские языки и потому что за свою жизнь он успел написать столько романов, эссе, пьес и стихов, в том числе замечательных документальных романов-биографий о норвежской богеме конца XIX века и ее яркой представительнице художнице Уде Крог («Уда!», 1983), о композиторе Эдварде Григе («Баллада соль минор», 1986), о художнике Эдварде Мунке («История Эдварда Мунка», 1993), что уже не помнит и сам.
Когда у Кетиля Бьёрнстада спрашивают, сколько всего книг он написал за свою жизнь, он так и отвечает: не знаю, не помню, не считал. Не будем считать и мы, только скажем, что одной литературой его творчество не ограничивалось. Он, как человек Ренессанса, является сразу в нескольких ипостасях, работает одновременно в нескольких областях искусства, он и пианист, успешно выступавший и выступающий во многих странах, и интересный самобытный композитор, и музыкальный критик. В области музыки он тоже не ограничивается только классическими традициями, но уделяет внимание и современному джазу и року, он выпустил столько пластинок, что пересчитать их так же трудно, как и вышедшие из-под его пера книги.
Вот несколько дат из творческой биографии Кетиля Бьёрнстада:
В 1966 и 1968 годах он победил в Конкурсе молодых пианистов, а через два года с успехом
