О, как ты улыбался, на сутки друзей запускаяВ провонявшую краской ее полутьму!Мне теперь ни к чему мастерская,А тебе, эмигранту, совсем ни к чему.Провисанье связующих нитей, сужение круга.Проржавевший замок не под силу ключу.Дальше следует ключ от квартиры предавшего друга:И пора бы вернуть, да звонить не хочу.Эта связка пять лет тяжелела, карман прорываяИ призывно звеня,А сегодня лежит на столе, даровым-даровая,Словно знак убывания в мире меня.В этой связке теперь — оправданье бесцветью, безверью,Оскуденью души, — но ее ли вина,Что по капле себя оставляла за каждою дверьюИ поэтому больше себе не равна?Помнишь лестниц пролеты, глазков дружелюбных зеницыНа втором, на шестом, на седьмом этаже?О, ключей бы хватило — все двери открыть, все границы,Да не нужно уже.Нас ровняют с асфальтом, с травой, забивают, как сваю,В опустевшую летом, чужую Москву,Где чем больше дверей открываю, тем больше я знаю,И чем больше я знаю, тем меньше живу.Я остался при праве своем безусловном —Наклоняться, шепча,Над строфою с рисунком неровным,Как бородка ключа.Остается квартира,Где прозрачный настой одиноких ночейДа ненужная связка, как образ познания мира,Где все меньше дверей и все больше ключей.
1995 год
Конец фильма
Финал любовной кинодрамы:Герой в вагоне, у окна,Его лицо в квадрате рамыПлывет, помятое со сна,Сквозь отраженье панорамы,Которая ему видна.Разбег случился накануне.Тянули оба, изводясь,Природа распускала нюни,Но наконец подобралась,И выпал снег — пытаясь втунеПрипрятать смерзшуюся грязь.И в мире ясном, безысходном,Где больше нечего решать,Пора учиться быть свободным,И не служить, и не мешать,И этим воздухом холодным,Прозрачным, заново дышать.Потом — отчаянье. А ныне —Блаженный холод пустоты.На бледной утренней равнинеТорчат безлистые кусты,И выражают не уныньеЕго небритые черты,Но примирение. «Ну ладно».А из динамика в стенеНесется «Горная лаванда» —Мотивчик, радостный вполне,Или подобная баландаНа память о тебе и мне.Так, по свершении разбега,
