Для предсмертного завета? Сколь безрадостный итог! Впрямь ли в том твоя победа, Пресловутого соседа Всеми признанный певец,— Чтоб уже пред самой урной Критикой литературной Заниматься наконец? Но какой итог победней? В миг единый, в миг последний — Всем ли думать об одном? Разве лучше, в самом деле, Лежа в горестной постели, Называемой одром, Богу душу отдавая И едва приоткрывая Запекающийся рот, Произнесть: «Живите дружно, Поступайте так, как нужно, Никогда наоборот»? Разве лучше, мир оставя, О посмертной мыслить славе (И к чему теперь оне — Сплетни лестные и толки?): «Благодарные потомки! Не забудьте обо мне!» Иль не думать о потомках, Но печалиться о том, как Тело бренно, говоря Не о грустной сей юдоли, Но о том, как мучат боли, Как бездарны лекаря? О последние заветы! Кто рассудит вас, поэты, Полководцы и цари? Кто посмеет? В миг ухода Есть последняя свобода: Все, что хочешь, говори. Всепрощенье иль тщеславье — В этом ваше равноправье, Ваши горькие права: Ропот, жалобы и стоны… Милый дядя! Как достойны В сем ряду твои слова! Дядюшка, Василий Львович! Как держался! Тяжело ведь — Что там! — подвигу сродни С адским дымом, с райским садом Говорить о том же самом, Что во все иные дни Говорил — в рыдване тряском, На пиру ли арзамасском… Это славно, господа! Вот достоинство мужчины — Заниматься в день кончины Тем же делом, что всегда. …Что-то скажешь, путь итожа? Вот и я сегодня тоже Вглядываюсь в эту тьму, В эту тьму, чернее сажи, Гари, копоти… ея же Не избегнуть никому. Благодарное потомство! Что вы знаете о том, что Составляло существо Безотлучной службы слову — Суть и тайную основу Мирозданья моего? Книжные, святые дети, Мы живем на этом свете В сфере прожитых времен, Сублимаций, типизаций, Призрачных ассоциаций, Духов, мыслей и имен.
