– А ты откуда сбежал-то, горе мамочкино?

– Откуда надо.

– Слушай, я тебе правду говорю – сами заблудились. Даже примерно не представляем, где сейчас сидим. Не хочешь выдавать военную тайну – хотя бы намекни, какие деревушки поблизости. Или город тут где-то поблизости должен быть Манск…

– Ни хрена себе – поблизости, – машинально ухмыльнулся беглец. – Манск – где-то во-он там, а здесь – то ли Каразинский район, то ли уже Мотылинский… – Он совершенно по-детски шмыгнул носом и признался: – Заплутал, не разберу… По-моему, Мотылинский. Озеро я видел, мимо прошел, если это Бирикчульское – тогда точно Мотылинский.

– А если нет? Озер тут хватает…

– Да мать твою! – взревел солдат. – Не трави ты душу, третий день блукаю и не пойму, где! У вас еще выпить есть?

– Нету.

– Звездишь.

– Не веришь – обыщи. Дело нехитрое…

Юный дезертир огляделся – и очень быстро, судя по лицу, пришел к выводу, что в столь спартански меблированном помещении и в самом деле никаких бутылок не спрячешь. Доброго расположения духа это ему не прибавило, отнюдь.

Эмиль это тоже заметил, начал, взвешивая каждое слово:

– Слушай, давай сядем спокойно и обговорим все. У тебя свои проблемы, у нас свои, но есть у меня впечатление, что их можно порешать сообща, потому что…

– На херу я видел твои проблемы! – взвился солдатик. – А ты в мои не лезь. За мной, бля, как за волком, комендатура шпарит…

– А ты как ушел-то? По-хорошему или с выкрутасами?

– Не твое собачье дело.

Он сцапал очередную сигарету, жадно затягивался, держа их под дулом автомата. Сморчок был – соплей перешибить, но автомат есть автомат, успеет изрешетить всех троих, прежде чем его достанешь в прыжке, грязный палец на спусковом крючке так и дрыгается…

– Может, разойдемся? – нарочито безразличным тоном предложил Эмиль. – Мы тебя ловить не собираемся, у самих забот выше крыши.

– Ага, а потом вы им меня заложите? – осклабился солдатик. – С потрохами?

– Кому ты нужен, закладывать тебя…

– Нет уж! – заявил беглец с чрезвычайно хитрым видом. – Один вот позавчера тоже расстилался мелким бесом – мол, и пожрать дам, и на мотоцикле довезу, а потом как начал автомат вырывать… Ну и пришлось… – Он спохватился, ерзнул на лавке. – Кончай мне лапшу на уши вешать!

«Скверно», – подумал Вадим. Очень похоже, что уходил не просто так, а с хар-рошими выкрутасами вроде расстрелянного караула. Даже отсюда чувствуется, что автомат шибает пороховой гарью так, словно потрудился на совесть…

Ситуация создалась нелепейшая – и выходов из нее что-то не видно. Незваный гость напряжен и агрессивен до предела, и терять ему, такое впечатление, нечего…

Дезертир заерзал на жесткой лавке. Вадим видел его вполоборота и сразу определил по маслености взгляда, что мысли беглеца приняли несколько иное направление.

Он с толком, с расстановкой оглядел Нику, старательно прикрывавшуюся бушлатом, распорядился:

– Иди сюда! Кому говорю? Сюда иди, коза!

Она отчаянно замотала головой.

– Иди сюда, хуже будет… – Беглец всецело поглощен был новой идеей и отступать не собирался. – Я тебя не съем, Красная Шапочка, только потрахаю малость… Отсосешь – и свободна. Да ты не бери в голову, я мужик захолустный, у нас СПИДа пока что нету…

Ника отползала в угол. Дезертир, рассердившись, рявкнул:

– Сюда иди, тварь!

И навел на нее автомат в целях дальнейшего устрашения.

Кое-что из армейской жизни Вадим помнил хорошо, поневоле въелось. Чтобы автомат выстрелил, надо снять с предохранителя, чего дезертир делать не собирался.

Они с Эмилем, так получилось, бросились одновременно. Солдатик еще успел пискнуть, дернуть стволом, до железного хруста нажимая спусковой крючок, но автомат не выстрелил.

Трое рухнули на пол, беспорядочно молотя друг друга. То есть, это Эмиль лупил, а Вадим озаботился в первую очередь автоматом, вырвал-таки из грязных рук, выкрутил. Отскочил к стене.

В два удара приведя дезертира в бесчувственное состояние, Эмиль упруго выпрямился. Перехватив его взгляд, Вадим вновь убедился, что был прав и у бывшего друга намерения на его счет насквозь нехорошие: Эмиль смотрел так, словно заранее ждал подвоха от в р а г а. Одними воспоминаниями о несостоявшемся повешении такого взгляда не объяснишь…

Подмывало нажать на курок самому, длинной очередью угостить всех троих. Благо неожиданно объявился субъект, на которого можно все и свалить: напал дезертир, завязалась беспорядочная схватка, после которой в живых остался один из четырех, прикончивший беглеца после того, как тот успел-таки, сволочь, застрелить двух мирных странников…