– Так нам и нужен сильный! Не останавливайся! Давай-давай!

Шаман нерешительно переминался с ноги на ногу.

– А вот еще давай водки!

– Второй стакан нельзя, пьяный буду…

– Можно, можно! Ваш президент по скольку стаканов выпивает?!

– У нас не русский президент… Республика Тува теперь свободная.

– Выпьем за свободную Туву!

Выпили за Туву.

– Да здравствует свобода шаманизма! Да здравствуют шаманы! Ура Туве! Вена—Кызыл – дружба навеки!

Под эти вопли влили в шамана и третий стакан.

– А если разжечь костер: тут, под деревом, почти что сухо…

Шаман долго жевал губами, смотрел на небо, что-то прикидывал.

– Однако нельзя костер… Совсем сильный дождик получится.

– Ничего, пускай получается!

– Не-ет…

– Выпьем?! За свободную Туву! За шаманизм!

Костер не разжигался, ветер задувал пламя, дождь заливал. В конце концов привезли сухих поленьев из Вены – там был в одном дорогом ресторане запас березовых, для приготовления шашлыков. Их побрызгали бензином, гудящее пламя рванулось… И опять плясал, прыгал шаман, безучастно сидевший на земле, пока разжигали костер, игрушка почтеннейшей публики.

Эти кадры были еще лучше прежних! А часа в четыре дня стало надвигаться со стороны Альп что-то невиданное: огромная иссиня-черная туча. Молнии посверкивали в недрах тучи, гром еще не грохотал, ворчал, но с такой силой, что заглушал не только стук шаманского бубна, но даже вопли почтеннейшей публики.

– Э-эй! Пора, наверное, кончать!

Но эти трезвые голоса некому было услышать, да к тому же на черном фоне невероятной, сказочной какой-то тучи еще интереснее получились кадры: пламя костра становится все гуще, все багровей от наступающей на глазах тьмы, и между тьмой с молниями и костром – бешено пляшущий шаман. Ах, кадры! Ах, профессиональный успех! Ах, красота! Ах, шиллинги, марки и доллары!

Справедливости ради заметим, что многие сбежали с горы – местные домой, приезжие по отелям за те полчаса, когда тучу уже было очень хорошо видно, но она пока еще не подошла. Но многие остались до того, как бешено громыхнуло, разрывая барабанные перепонки, и сверху из тучи рухнул огонь прямо на дерево, охватил дуб множеством весело пляшущих голубых и желтых огоньков. Шаман рухнул лицом вниз, охватив руками голову, и эти кадры – падающий шаман, ударившая в дуб молния – потом признали самыми эффектными, самыми доллароносными.

Еще отдавался, как бы полз по земле густой рык, еще плясали жизнерадостные огоньки, жнущие резные листья дуба, а уже нарастал еще какой-то странный звук – какой-то шелест, бульканье и плеск, но очень громкие, способные заглушить человеческий голос. Что это?! Такой стены дождя не видывали в Европе: сквозь потоки рухнувшей с неба воды не было видно решительно ничего. Сосед в нескольких шагах не видел соседа сквозь этот серый поток, опасно было раскрыть рот. К чести присутствующих, с горы стащили, засунули в отели дам и детей, и почти никто не пострадал. Унесли и шамана, дотащили до отеля «Тувинский друид», сменили одежду, вытерли насухо, стали растирать спиртом и вливать коньяк в рот. Напиток не проник сквозь стиснутые, сведенные зубы, врач вообще не советовал давать спиртное: сердце работает плохо, глухие шумы, перебои…

– Он сегодня несколько стаканов уже выпил!

– И ничего хорошего, ему это совсем не полезно.

– Доктор, так они в Центральной Азии…

– …устроены так же, как вы! Такие же печень и сердце… Сколько ему лет?

Тут выяснилось, что никто не знает, сколько лет тувинскому шаману, и врач, пожав плечами, набрал в шприц серебристую жидкость, вонзил в предплечье пациента.

– Кстати, кто заплатит за визит?

Шаман после укола мирно спал, а вот врач застрял в отеле надолго, потому что на улице делалось черт-те что: прошел один дождевой шквал, тут же начался другой, все впадины в земле наполнились мутной водой, и холодные, бурлящие потки дождевой воды потекли в разных направлениях. Куда ни пойди, приходилось брести по воде по щиколотку, а то и по колено, и пройти в любую сторону от отеля стало непросто, даже к близлежащей стоянке автомобилей. А если и дойдешь до машины, куда и как можно поехать?!

Так продолжалось весь остаток дня и всю ночь. Реки вышли из берегов и натворили много бед, унося плодородную почву, кучи навоза, инструменты в сараях и другое достояние фермеров. У фермера Миллера даже унесло ценную симментальскую корову, и хоть Миллер грешил на соседей, несколько свидетелей видели, как его корову выносило течением в Дунай. Да, уровень воды даже в Дунае, в огромной исторической реке, поднялся чуть ли не на метр, и обезумевшая вода разбивала яхты, заливала автомобили на улицах, уносила лодки и прочее имущество разных почтенных граждан. Со своей стороны могу пожалеть, что вода не унесла ни одного «ящика для дураков» и не залила ни одной редакции газет… Но это, конечно же, сожаления человека неправильного и не знающего, как надо жить.

Наутро дождь стал уже не катастрофой, а так… чем-то почти что обычным. Ну, лил не переставая, так ведь тоже иногда бывает… Только вот лил-то дождь на этот раз несколько суток, а на земле и так воды хватало. В Линце унесло пожилого упитанного мэра, так и несло два километра, а горожане бежали за потоком, никак не могли его выловить, пока он не ухватился за ствол яблони.

И по всей Европе потом еще несколько недель сносило мосты, срывало покрытие с дорог, уносило коров, коз, собак и даже налогоплательщиков. В деревне Тойфельдорф утонул один гражданин, Эзельшванц. В местечке Куеншаде захлебнулся дождем другой гражданин, Катцентотер. Останавливалось производство, тонули машины и материальные ценности.

А шаман? Ну что шаман? С ним все было непонятно, а потом стало очень понятно. Всю ночь он спал после укола, как убитый, а потом повел себя странно: как будто перестал понимать окружающих. А ведь он хорошо знал русский язык и за неделю стал даже понимать немного по-немецки; трудно поверить, что сразу так вот взял и позабыл!

Только все интересовался, где его бубен, амулеты и колотушки, но тут помочь было ничем нельзя, потому что бубен и колотушки бесследно пропали – то ли их унесло водой, то ли растащили на сувениры. А что амулеты пропали, вовсе не унесенные водой, было понятно – на шее у шамана остался обрезок, именно что аккуратный обрезок гайтана, на котором висел самый важный амулет.

Деловые люди тут же обещали шаману все восстановить, все амулеты, изготовить ему три бубна и сто колотушек – сколько захочет. Ему сделали предложение, от которого ни один умный человек не смог бы отказаться, и вот тут-то он и забыл все языки…

За шаманом как будто внимательно наблюдали потому что уже планировалось массовое производство амулетов с автографом шамана, ритуальные друидические пляски в ночных клубах, «раскрутка» шамана в качестве предсказателя будущего, и обо всем уже почти договорились. Но шаман вошел в туалет на втором этаже – и не вышел. Нет-нет, совершенно никакой мистики! Через час или два шаман оказался в венском отеле, где лежали его вещи, все аккуратно собрал, по-русски объяснил, что за него заплатят журналисты, и так же аккуратно исчез, не успев дать автографы горничной, вышибале и трем менеджерам отеля.

Что произошло с шаманом дальше, не знает никто в цивилизованном мире. Границы он не пересекал, в самолет и поезд не садился – исчез, растворился бесследно, и поиски ни к чему решительно не привели.

А по всей Европе так и шло то самое лето – залитое проливными дождями, ветреное и злое, испортившее отпуск множеству богатеньких и почтенненьких людей в разных странах. Люди тонули уже не в безвестных австрийских городках, а чуть ли не посреди городов Парижа и Франкфурта. Эх, жаль, что шаман так пропал! То есть и без него выпустили чуть ли не миллион «друидических» амулетов, бубнов и колотушек, сделали даже компьютерную игру «Камлание» и выпустили дамские ажурные трусы с профилем камлающего