Дверь тихо отъехала в сторону. Лиа вошла, мгновенно оценив обстановку. Три человека в светло- голубой униформе ученых. Звучала плавная, едва уловимая на пределе слуха, мелодия.

Один из них, пожилой, возмущенно вскинул лысую голову, оторвавшись от монитора.

— Кто вам позволил?..

— Заткнись! — Лиа выстрелила в него.

Она сделал это почти автоматически. Ее взгляд был прикован к креслу, где полулежа, весь покрытый крохотными датчиками, стонал Аркаша. Глаза его были закрыты, и, судя по всему, он находился без сознания. Его лицо стало необычайно бледным, а под глазами чернели круги. Рядом в таком же кресле лежал старик. Профессор вид имел еще более скверный — щеки его запали, губы посинели и чуть подрагивали пальцы.

— Освободите их! Быстро! — Лиа навела оружие на остальных.

Ученые вызывали у нее отвращение. Мозгокопатели чертовы! Они даже хуже, чем убийцы, эти твари, что копаются в чужих мозгах, медленно, с удовольствием и любопытством наблюдая, как жизнь покидает людей. Твари!

— Успокойтесь… — один из ученых сделал успокаивающий жест руками.

Лиа заворожено смотрела на него. Она все еще держала их на прицеле, но рука стала очень тяжелой, норовила упасть. Глаза закрывались…

— Вы спокойны… вам хорошо… мы ваши друзья…

'Друзья… у меня есть друзья… — ей стало тепло и уютно. — Я должна слушать своих друзей…'

Казалось, музыка стала громче, но раздавалась как будто уже не извне, а из самой глубины ее собственной души…

Лиа медленно опускала пистолет.

— Не слушай их! — истерический визг Ульзока причинил ей боль. — Это все их штучки!

Лиа пробовали сопротивляться, но мелодия продолжала увлекать ее за собой. Пистолет повис у нее в руке, казалось, весь этот крейсер обмяк и медленно расплывается, а веки тяжелой красной пеленой сами собой падали ей на глаза.

— С-сволочи! — кричал Ульзок.

Яркая вспышка резанула Лиа по глазам. Она на мгновение ослепла. Навязчивый шепот музыки смолк. Едкий запах дыма привел ее в чувство.

Несколько стенных панелей дымились. Очевидно, за ним скрывалось оборудование для гипноза. Один из ученых, с надрывным сипом корчился на полу, среди обломков каких-то приборов, и зажимал рукой бок.

— Быстро сними с них эту дрянь! — прошипела Лиа, целясь в последнего, самого молодого ученого.

— Я… не могу… я…

— Не можешь?! — Лиа выстрелила в раннему в грудь.

Тот перестал кататься по полу. Запах паленого мяса перебил вонь горелого пластика.

— А теперь?! Теперь можешь?! Считаю до трех! — она целилась ему в живот. — Ты будешь умирать медленно…

— Я… я попробую. Но я всего лишь лаборант…

Он косился то на пистолет, то на монитор, перед которым, раскинув руки и уставившись в потолок, валялся лысый. Оплавленный край униформы обнажал обугленную плоть.

Трясущимися руками лаборант начал отсоединять датчики с Аркаши, параллельно вводя команды в компьютер.

Лиа напряжено следила за ним. Только страх может сейчас помешать ему войти в корабельную сеть и подать сигнал тревоги.

— Сонтарианцы — гнусные жирные и ленивые ублюдки! — скривился Нэйб.

Один из заключенных отказался покидать камеру. Сонтарианец заявил, что ему и здесь неплохо, перевернулся на другой бок и демонстративно захрапел.

По счастью, он был последним и сидел в отдельном ряду, поэтому его поведение не послужило никому дурным примером.

Нэйб вообще наткнулся на него случайно, когда, спровадив остальных захватывать транспортный ангар, бродил по арестантскому отсеку в сопровождении Люма, Рафхата и Эри, выискивая, чем бы поживиться. Надо же было в ожидании сигнала от Лиа как-то время скоротать.

— Отдай его нам! — пробулькал Рафхат.

Нэйб удивлено на него покосился. Он немного научился разбираться в реакциях этих негуманоидов. Судя по беспрестанному мелкому дрожанию лап Люма и выпученным наружу глазам Рафхата, они пребывали в ярости.

— Зачем?

— Это он во всем виноват! Он сделал с нами это! — потрескивал, щелкая жвалами, Люм.

Нэйб еще раз взглянул на сонтарианца. Тот по-прежнему лежал, повернувшись к ним необъятной задницей, но храпеть перестал и, кажется, немного трясся.

— В общем-то мне плевать на этого жирного ублюдка, — ухмыльнулся Нэйб. — Но сдается мне, вы его с Кха Гратом перепутали. Сонтарианцы — они и для меня-то почти на одно лицо…

— Жаль… — протянул Люм. — Я как раз хочу есть…

— Да ради бога! — Нэйб отвернулся.

— Вы не посмеете! — завизжав, вскочил сонтарианец.

— А ну заткнись! — Нэйб наставил на него пистолет. — А вы… сожрете его потом. Если время будет.

— Это негуманно! Я протестую! — заявил Эри.

— И ты заткнись, а то обратно в клетку пойдешь, — устало отмахнулся от него Нэйб. — Надоели… орут тут…

— Да кто вы такие?! Что вам от меня надо?! Сижу в тюрьме, никого не трогаю… — в истерике завелся сонтарианец.

Нэйб навскидку выстрелил в него:

— Жаль… промазал…

Виллирианец, притворно сокрушаясь, покачал головой, любуясь, сонтарианцем, пытающимся вжаться в угол. Его жирная туша не то, что в угол не помещалась, а занимала собой полклетки. И судя по надсадному сопению, толстяк задыхался от ужаса.

— Пси-ихи! — взвыл он.

— Смотри не обосрись. Завоняешь — точно пристрелю!

— Опять ты забавляешься, Нэйб! — не выдержал Эри. — Вот скажи мне, почему все время надо над кем-то издеваться? Тебе что, без этого жить скучно? По мне, так…

— А мне неинтересно, что там по тебе! — отрезал Нэйб.

Он нервно посмотрел на служебный коммуникатор. Лиа должна по общему каналу подать сигнал к действию:

— Срань господня! Да что они там возятся?! Надо было пойти с ними!

— Это было бы неразумно, — заметил Рафхат. — Победа в бою зависит от стратегии. Особенно, когда силы не равны…

— Весьма сомнительная стратегия — разъединять силы, которых и так мало… Черт! Черт! Черт! — Нэйб принялся пинать решетку. — Где мой хааш?!

Ему никто не ответил. Сонтарианец, покраснев от натуги, затих в углу, обхватив колени, и превратившись в шарик. Он чуть раскачивался, дышал часто и неглубоко. Капельки пота катились по вискам.

— Тревога! Проникновение в реакторный отсек! — раздался из коммуникатора голос Лиа.

Это и был сигнал.

— Несанкционированные действия в реакторном отсеке! — продолжала Лиа.

— Толстяк, не скучай! — Нэйб побежал к выходу.