так как король назначил на этот же день грандиозную церемонию в Мелёне в честь своего юного брата Шарля, который должен был быть посвящен в рыцари и получить по этому случаю владения в Мэне и в Анжу. Тем не менее сутолока все же была достаточной, чтобы затруднить движение лошади, и Этьен не переставая ворчал на задерживавшую их толпу.

— Сохраняйте спокойствие, мой друг, — говорила Матильда, — оно вам наверняка понадобится!

Проехав через оба моста Ситэ, затем по улицам Вьей-Бюшери и Гран-Рю-Сен-Жермен, супружеская чета выехала из Парижа через ворота Бюси.

В окрестностях, простиравшихся за укреплениями до самой Сены, повсюду виднелись стога свежескошенного сена. Легкие заполнял воздух, напоенный сладким, въедливым ароматом травы, высушенной июньским солнцем, вызывая воспоминания об удовольствиях юности и любовных играх.

Укрывшееся за высокими укрепленными стенами аббатство Сен-Жермен было уже совсем близко. Бывавшим здесь не раз Матильде с мужем был хорошо знаком обширный ансамбль, поднимавший над соседними полями башни монастырской церкви, крыши с широкими черепичными скатами поверх монастырских зданий, окружавших основное здание аббатства, с их кухнями, приемными, больницей, домом для гостей, громадной трапезной; здесь же были и зал капитула, тюрьма, сады, а также заканчивавшаяся строительством часовня Святой Девы. Все население округи жило под защитой отца аббата, подчинявшегося одному лишь папе и поэтому обладавшего такой большой властью.

Когда супруги, миновав площадку позорного столба, служившую местом исполнения приговора над осужденными к позорному выставлению в колодках, расположенную снаружи стены, доехали до рва перед первой крепостной стеной с потайной дверью, из ворот, перед которыми был опущен подъемный мост, выехала группа людей.

— Боже мой! Это Арно! — воскликнул метр Брюнель, приложив козырьком ладонь ко лбу, чтобы не слепили лучи садившегося на западе солнца.

— Господи… вокруг него жандармы… — пробормотала Матильда, сердце которой мучительно сжалось.

— Как я вижу, самое время вмешаться, — заметил Этьен решительным тоном.

Лошадь быстро подвезла их к этому небольшому отряду.

— Послушайте, сын! Куда это вы отправились под таким эскортом? — спросил ювелир, осаживая лошадь.

— Мы идем, отец, к дому Гертруды, — ответил Арно, хотя и несколько более бледный, чем обычно, но, несмотря на разорванную одежду и пятна крови на груди куртки, выглядевший собранным и спокойным.

— Зачем?

— Чтобы констатировать факт убийства, в котором признался этот парень, — ответил за него сержант, старший среди жандармов.

— Вы дали понять отцу аббату, что вы лишь воздали должное за насилие над вашими сестрами?

— Я не преминул это сделать, отец. Должен сказать, что я встретил большое понимание как у отца аббата, так и у его бальи[10]. Они решили оставить меня на свободе до вынесения приговора. Мы идем лишь для того, чтобы убедиться в правильности того, о чем я им рассказал. После этого я смогу уйти уже без конвоя.

— Мы можем сопровождать сына, сержант?

— Если желаете; это не запрещается.

— Как вы себя чувствуете, Арно? — спросила встревоженная Матильда.

— В мире с самим собой: я совершил то, что должен был сделать.

Арно поднял голову, но слишком юный, чтобы уметь контролировать выражение лица, он не сумел скрыть ни напряжения, ни поразившие его мать сильное волнение, растерянность и тревогу, прочитанные ею в его глазах.

Через поселки Сен-Жермен и Сент-Сюплис, жители которых также готовили к завтрашнему празднику свои дома, улицы и новую церковь, они вышли в поля, окружавшие дом Гертруды. Здесь, как всегда, было тихо. Долина, занятая виноградниками, огородами и пастбищами с отдельными группами деревьев, была защищена с востока укреплениями горы Сент-Женевьев.

Калитка без труда открылась, как и дверь самого дома. Кругом царила тишина, нарушавшаяся лишь пением птиц.

— Мне казалось, что я оставил занавески поднятыми, — заметил молодой человек, второй раз за этот день входя в залу, возвращаться в которую ему явно стоило большого усилия над собою.

Сержант подошел к кровати и решительно раздвинул занавески, за которыми взорам представилась пустая кровать.

— Где же ваш приятель? — спросил он с обескураженным видом.

Ошеломленный, Арно смотрел на чистые простыни, на одеяло из овчины без единого пятнышка. Губы его дрожали, капли пота покрыли его лицо.

— Не понимаю, — проговорил он наконец глухим голосом, — нет, черт побери, не понимаю. Когда я вышел из этой комнаты, Артюс лежал без признаков жизни поперек матраца. На его белой рубашке было полно пятен крови. Я уверен, что он был мертв.

За этим заявлением воцарилась тишина.

Сержант усмехнулся, желая разрушить замешательство, нависшее над его группой.

— Мертвец не может самостоятельно исчезнуть, предварительно все приведя в порядок, — проговорил он, подняв плечи. — Ваша жертва вовсе не была мертва, а всего лишь ранена, вот и все! Человек может уйти либо самостоятельно, или же кто-то должен явиться к нему на помощь, помочь ему уйти отсюда, скрыться Бог знает куда!

— Видно, вы ударили этого бандита не так сильно, как думаете, сын, — сказал метр Брюнель.

— Но в конце концов, отец, я и не стремился к этой бескомпромиссной борьбе, которая завязалась между нами. Тому свидетелем моя рана.

— Разумеется, сынок. Но вы никого не убили! — воскликнула Матильда. — И слава Богу! Какие бы подлости ни совершил Артюс, я хотела бы, чтобы на вашей совести не было его смерти.

— Чему я обязана неожиданностью подобного визита?

Это был насмешливый голос Гертруды, внезапно разрушивший ощущение неловкости, испытывавшееся каждым участником этой сцены. Остановившись на пороге двери в комнату, дочь Изабо смотрела на отряд, расположившийся в зале ее дома. Она стояла против света, поэтому выражение ее лица было различить трудно.

— Возможно, вы дадите нам желаемое объяснение, — сказал оказавшийся лицом к лицу с этой неприятной ему женщиной Этьен тем вызывающим тоном, который никогда не оставлял его в подобных обстоятельствах. — Вы должны знать, где в данный момент находится тело Артюса Черного, который так сладко храпел на вашей постели около шести часов.

— Не понимаю, что вы хотите этим сказать.

Она сделала несколько шагов, приблизившись к остальным. Пальцы ее барабанили по сумке на поясе.

— Вы владелица этого дома? — спросил сержант, в расчеты которого эта ситуация явно не входила.

— Конечно.

— Так, значит, это вы прячете этого проклятого голиарда, сбежавшего прошлой ночью из замка Вовэр?

— Я? Вовсе нет.

— Но, тысяча чертей, он совсем недавно спал на этой постели!

— Вы его видели?

— Я… нет… нет… сам я не видел, но имеется свидетель.

— Он был в постели, сонный, — четко ответил Арно. — Клянусь честью, я нашел его лежащим на этой кровати, боролся с ним и ранил его, если не убил, прежде чем уйти отсюда.

Внезапно проскрежетал смех Гертруды.

— Вот уж чудо, так чудо! — проговорила она. — Вы считаете, что я прятала у себя человека, которого