Улыбаясь, Гайавата Молвил: «Я в земле Дакотов Стрелоделателя знаю; У него есть дочь-невеста, Что прекрасней всех прекрасных; Я введу ее в вигвам твой, И она тебе в работе Будет дочерью покорной, Будет лунным, звездным светом, Огоньком в твоем вигваме, Солнцем нашего народа!» Но опять свое твердила Осторожная Нокомис: «Не вводи в мое жилище Чужеземку, дочь Дакота! Злобны дикие Дакоты, Часто мы воюем с ними, Распри наши не забыты, Раны наши не закрылись!» Усмехаясь, Гайавата И на это ей ответил: «Потому-то и пойду я За невестой в край Дакотов, Для того пойду, Нокомис, Чтоб окончить наши распри, Залечить навеки раны!» И пошел в страну красавиц, В край Дакотов, Гайавата, В путь далекий по долинам, В тишине равнин пустынных, В тишине лесов дремучих. С каждым шагом делал милю Он в волшебных мокасинах; Но быстрей бежали мысли, И дорога бесконечной Показалась Гайавате! Наконец, в безмолвье леса Услыхал он гул потоков, Услыхал призывный грохот Водопадов Миннегаги. «О, как весел, — прошептал он, — Как отраден этот голос, Призывающий в молчанье!» Меж деревьев, где играли Свет и тени, он увидел Стадо чуткое оленей. «Не сплошай!» — сказал он луку, «Будь верней!» — стреле промолвил, И когда стрела-певунья, Как оса, впилась в оленя, Он взвалил его на плечи И пошел еще быстрее. У дверей в своем Вигваме, Вместе с милой Миннегагой, Стрелоделатель работал. Он точил на стрелы яшму, Халцедон точил блестящий, А она плела в раздумье Тростниковые циновки; Все о том, что будет с нею, Тихо девушка мечтала, А старик о прошлом думал. Вспоминал он, как, бывало, Вот такими же стрелами Поражал он на долинах Робких ланей и бизонов, Поражал в лугах зеленых На лету гусей крикливых; Вспоминал и о великих Боевых отрядах прежних, Покупавших эти стрелы. Ах, уж нет теперь подобных Славных воинов на свете! Ныне воины что бабы: Языком болтают только! Миннегага же в раздумье Вспоминала, как весною Приходил к отцу охотник, Стройный юноша-красавец Из земли Оджибуэев, Как сидел он в их вигваме, А простившись, обернулся, На нее взглянул украдкой.
