На столе появился еще один самовар. Точь-в-точь как первый. Пузатый, пышущий золотом. Саня сочно чихнул – рядом образовался третий. Рюмки, тарелки, плошки с икрой посыпались на пол. Момент возникновения двух экземпляров старинной кухонной утвари не был отмечен ни волшебным сиянием, ни животворящим туманом, проясняющим блестящие контуры. Самовары рядком стояли на столе – уверенно, по-настоящему, никаких швов между двумя (до и после) склеенными кадрами. Нельзя было избавиться от ощущения – здесь давно такая расстановка, и никакого чуда не произошло.
– Все плохо. – Шаман долго смотрел на самовары, прежде чем произнести это. – Вы отчаянные храбрецы! Сталкеры! У вас нет и не могло быть ни единого шанса.
Костя Шаман по-прежнему улыбался; ничто не могло изменить его благодушного настроения.
Он чуть склонил голову – так он соглашался с неожиданной версией, что живет в призрачном мире усопших. Так он приветствовал безумцев, добровольно прибывших сюда.
Фея молча вгляделась в хмурое небо. Она ждала, она предчувствовала, она хотела удара оттуда.
«Кары Божьей, у-ух!..»
Огромная полоса железа, длиною метров пятьдесят, шириною почти два, пронеслась над их головами и, оглушительно звеня, пошла на взлет.
Не сумев набрать достаточной высоты, железяка срезала верхушку Спасской башни. Россыпь красных кирпичей с грохотом обрушилась на серые булыжники Васильевского спуска.
Витек распрямил плечи. Если секунду назад он походил на сопливого малолетку, то теперь вполне тянул на пионера-героя – бледная физиономия, усталый прищур, Марат Казей, Валя Котик… Немного жесткости в лице – и сойдет за бригадного разведчика Леню Голикова.
– Твоя работа? – спокойно поинтересовался он.
Фея пожала плечами.
Звенящее лезвие возвращалось. Наблюдая за ним издалека, Витек понял, чтo это такое – гигантская коса.
Он даже разглядел деревянную ручку – косовище, рванувшую острие вверх в воздушное пространство над Большим каменным островом.
Кто-то очень недобрый, большой и невидимый, встав на Красной площади у Исторического музея, пытается выкосить все ему ненужное внутри кремлевских стен.
Витек очень надеялся – сказочного великана нет, коса вот-вот исчезнет, даже Фея с ее феноменальным воображением не сможет долго управлять разрушениями.
Мальчик кинулся вперед и повалил Фею на брусчатку. Падение оказалось крайне болезненным – ох уж эти древние булыжники!..
Круша достопримечательности, срезая гордость столичных садоводов, коса вновь устремилась ввысь. Солдаты на площади открыли беспорядочный огонь – кто вверх, кто по фигуркам, лежащим в центре площади.
Фея вывернула руку с ракетницей, приставила ствол точно в центр перепачканного лба Витька:
– Отпусти тетеньку, мальчик. У меня собственные счеты с окружающей действительностью.
– Нет! – Витек схватил запястье руки, в которой она держала оружие. – Или быстрее стреляй, или уходим.
– Дяденьки из телевизора учили меня – проси больше! «Или-или» – это игры для несмышленых владельцев зеленой бумаги..
– Хорошо. Я помогу тебе найти Кораблева.
Коса завершала финальный замах. Ситуация совершенно не располагала к расспросам – откуда Витек знает Саню.
– Наверное, я догадывался, но боялся признаться.
Кратер и Кораблев закусывали удивительно вкусными молочными сосисками и не реагировали на исповедь Шамана.
– Оказывается, я всю жизнь бродил средь мертвых, – говорил Шаман – восхищенно, словно декламировал Байрона, – и сегодня мне посчастливилось встречать закат Вселенной, где покойники обретали покой! Я на Камчатку этим летом хотел слетать. Не выйдет?
Спросил, словно надеясь – разрешение гостей может что-то изменить. За первой бутылкой водки совещавшиеся пришли к неутешительным выводам – стремительное исчезновение людей есть не что иное, как организованная Всевышним операция по зачистке ненужного ему балласта. В горниле вот-вот сгинут семь миллиардов живых и не совсем живых существ, которые где-то в другой Вселенной уже признаны официально умершими.
– Твой латентный двойник полетит, – успокоил Кратер. – В отличие от нас, у тебя за бугром есть полноценная копия.
– Извините. – Шаман произвел необходимые манипуляции со второй бутылкой и произнес тост: – Да здравствуют законы сохранения вещества и энергии!
– Энтропия forever! – согласился Саня, зачем-то поднялся и выпил стоя.
Кратер молчал и яростно жевал сосиску. Словно она виновата в их добровольном уходе из жизни, словно она в ответе за то, что происходит с людьми, попавшими на другой берег Стикса.
– Зачем допустили эту вакханалию? – дожевав, спросил Кратер, имея в виду непостижимые высшие силы, которые в пьяном угаре стали казаться чем-то вроде стаи домовых, не столь громоздких для воображения. – Это же истребление рода человеческого. Освенцим, мать его… Зло в чистом виде.
– Ты размышляешь в удобных человеку категориях добра и зла. У Того, кто за этим стоит, совсем другая шкала ценностей, не доступная ни тебе, ни мне, ни кому-либо другому. Он – абсолютная, неизменная и одновременно меняющаяся величина. Ты спросишь: «Он добр?» Ты спросишь: «Он милосерден? Он беспощаден?» Я отвечу: «Да! да! да! Но – не в человеческом понимании». Ты спросишь: «Почему?» Я отвечу: «Не знаю» – и никогда не смогу узнать. Замысел Его непостижим.
Кораблев перебил:
– Спрошу-отвечу. «Да! – да! – почему?» – передразнил он Костю. – Драматург на приходе… Позволь мне, землячок лютый, самому думать и задавать вопросы. Такая непостижимость предполагает, что я буду мирно хлопать ушами и позволять сделать с собой все, что задумал Всевышний?
– Ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится. Свобода воли, сопротивление. Только мы же сами решили: Он – прав. – Шаман постучал по второй бутылке, способствующей выработке концепций. – Люди не оценили подарка. Им до лампочки этот мир с прицелом на вечность. Он их портит. В мире живых отзываются здешние безобразия. Ergo[15] – пуповину, которая соединяет живых и мертвых, – нужно резать немедля. Иначе и здесь, и там воцарятся хаос и мрак.
– Есть подозрение, что Всевышний колеблется. – Кораблев убрал «покойничка» под стол, достал из холодильника пиво. – Иначе зачем тягомотина с исчезновением людей? Возможно, эта агония не по Его воле. Народ из этой части ойкумены сопротивляется экспериментам, не хочет уходить. Вот и приходится устраивать этому миру постепенную усушку. Выветривание непокорных иллюзионистов…. У тебя Инет подключен?
Костя кивнул. Голова, не выдержав потрясения, не вышла из пике поклона и, уютно уткнувшись в локоть, заснула. Щеки Шамана стекали на руку.
– Погуглим? – предложил Кораблев. – Может, мы и не умирали.
– А инциденты с пропавшими – недоразумение, – поддержал Кратер. Он так же, как и Саня, чувствовал себя жутко от того, что знал: он умер. Но не одно из чувств не сигнализировало об этом. – Скоро все исчезнувшие отыщутся в поместье Neverland.[16] Отрабатывающими вместе с Майклом Джексоном лунную походку.
Через полчаса они убедились – старуха с косой таки навестила их.
При этом они нагуглили всего одно отличие нынешнего пристанища от пространств, которые они покинули, – все эти годы здесь благополучно жила Фея Егоровна Яшина. Они обнаружили ее «живой журнал», страничку «В контакте», резюме на headhunter’е…
Все просто: если Фея жива – значит, они мертвы.
