продрогших пригородах торопливо писал большими буквами на стенах заводов: „Долой спекулянтов!?' А теперь… Все это из-за Вероники… Они все сговорились за его спиной. Они все соучастники! Метр Тессие прекратил разговор, нажал на кнопку внутреннего селектора.
– Очень прошу больше меня не беспокоить. Затем обратился к Дювалю.
– Итак! У вас, конечно, есть обоснование жалобы?
– Развод просит моя жена.
– Она полагает, что я хотел ее убить.
– У вас вид вовсе не убийцы, – сказал адвокат. – Не знаете ли кто ее представляет?
– Нет.
– Рассказывайте, ничего не утаивая!
Дюваль попытался объяснить случай с русской рулеткой. Наверняка адвокат не очень-то хорошо все понял.
– Ваше душевное состояние заслуживает внимания, дорогой месье… Не забудьте рассказать о вашем детстве. В конце-концов возникает единственный вопрос: о чем вы думали, когда закручивали гайки?
– Я не помню.
– Продолжайте.
Дюваль описал сцена на автостанции, не забыв упомянуть о бумаге, которую он подписал.
Адвокат закрыл глаза, словно пытаясь увидеть обстановку.
– Невероятно! Невероятно!
Затем уставился на Дюваля и покачал головой.
– Что же вы от меня хотите? Все козыри у вашей жены. Мы у нее в руках… Если она захочет, то сможет обратиться к прокурору республики… Ведь есть свидетели. Отдаете вы в этом себе отчет? Ваше положение безвыходное.
– Я написал это признание для облегчения процедуры развода, – сказал Дюваль.
– Нет, нет, вы слишком наивны, дорогой. Всегда можно найти причины для развода. Для того мы и существуем. Но никогда, слышите меня, никогда, никто так не поступал со своим противником, как вы.
Адвокат поиграл ножом для бумаги.
– Вы, наверное, почувствовали, что у нас будут большие затруднения.
– На каких условиях заключен ваш брак?
– На равных. Но все внесла жена. У меня же есть лишь мое ремесло. Я ведь кинезитерапевт.
– Она потребует средств на содержание и получит их сполна. Сколько вы зарабатываете?
– Это зависит… примерно от трех до четырех тысяч франков в месяц. Да! Я забыл вам сказать, что моя жена уже была в разводе.
– Замечательно! По ее вине?
– Нет. Чарльз Эйнольт, первый ее муж, все взял на себя.
– Жаль!… Во всяком случае, в данный момент мы сделаем вот что. Прежде всего, вы должны покинуть ваш общий дом.
– Я уже сделал это, – сказал Дюваль. – Я снял номер в гостинице.
– Хорошо! Там и оставайтесь. Это необходимо. Представьте, что вдруг у вашей жены пищевое отравление. Вообразите свое положение, если вы будете продолжать совместную жизнь. Вас сразу же заподозрят. Затем вы мне пришлете небольшое заявление… Попытайтесь как можно яснее изложить соображенья, которые привели вас к подобным действиям. Попытайтесь найти точные определения. После этого приходите ко мне через восемь дней… В следующую пятницу можете?
– Так не скоро? Я хотел бы поговорить о суде.
– Это всегда долго. По меньшей мере несколько месяцев. Адвокат поднялся.
– Мы попытаемся уменьшить неприятности, но ждите грубых выходок. Почему вы не пришли за советом, прежде, чем что-либо предпринять?… И потом это признание, надо же такое придумать!? Моя секретарша вам сообщит о сумме предварительного взноса.
Он проводил Дюваля, вяло пожал его руку.
– До скорой встречи, мужайтесь.
В передней ожидало человек двенадцать. Окинув всех взглядом, Дюваль почувствовал, что от них пахнет деньгами. Контора адвоката преуспевала. Внезапно Дюваль ощутил, что, покупая свой развод, он живет не по средствам. Он подписал чек на тысячу франков и попытался вспомнить свою часть на общем счете с Вероникой. Если вдруг она без предупреждения опустошит их счет, он останется без единого су. Дюваль так взволновался, что позвонил ей из кафе.
– Вероника… я только что виделся с адвокатом. Я хочу тебя спросить по поводу нашего счета в „Societe generate', да… Я хотел бы снять то, что мне принадлежит… Возможно, это мелочи, но у меня уже есть расходы… ты понимаешь…
– Понимаю, у тебя право на половину… Я хочу быть абсолютно честной с тобой.
