Дюваль смотрел на незнакомку. Легкая повязка окружала ей голову, оставляя свободным лицо. Правый глаз был полузакрыт, левый – жив и смотрел на Дюваля с непереносимым упорством. Правая часть рта одеревенела, другая слегка дрожала, словно кожа лошади от мухи.
Дюваль все смотрел на незнакомку. Ему хотелось спросить: „Кто вы?'. Он медленно отступил, не сводя взора с голубого глаза, который следил за каждым его движением. Левая рука больной корчилась на одеяле. На руке не было обручального кольца, но рубашка была точь-в-точь как у Вероники. Дюваль словно вор подкрался к шкафу. Все сложенное там белье принадлежало Веронике. Он вынужден был облокотиться на кровать. Незнакомка сделала усилие, от которого раздулось ее горло, и испустила ужасно странный стон. Это уже было слишком. Дюваль побежал к двери, где столкнулся с Жанной.
– Не нужно показывать своего волнения, наоборот, нужно улыбаться, ей необходима поддержка и уверенность. Она ведь вернулась издалека…
– Это сильнее меня…, – бормотал Дюваль. – Извините… Мне необходимо остаться одному.
Лестничный спуск он преодолел с колоссальным трудом. Временами он оглядывался, чтобы убедиться, что никто не следит за ним. Где же тогда Вероника? Где она скрывается? Истина открылась ему позже, когда он сидел в кафе.
Вероника, как доказывает чемодан, вероятно, сопровождала эту женщину. Потом она упала в Луару, что тоже бесспорно, а течение унесло ее тело. На месте же происшествия была найдена незнакомка, документы которой… Дюваль внезапно вспомнил, что в лежавшем перед ним свертке находится сумочка… Он разорвал бумагу. Сумочка была белой. Он никогда не видел ее у Вероники. Содержимое состояло из пудренницы, пилки для ногтей, связки ключей, удостоверения личности.
Фамилия: Версуа, в замужестве Дюваль.
Имя: Вероника, Клер.
Дата и место рождения: 24 января 1943 г., Париж.
Адрес: Канн, ул. Масэ, 45.
На фотографии была не Вероника, а та, другая. На Рауля смотрели слегка смеющиеся светлые глаза. Дюваль схватился за виски: не изменил ли ему разум? Нет. Он сидел в тихом кафе, перед ним джин-тоник. Как же все это понимать? Удостоверение, безусловно, поддельное. Раненая хотела выдать себя за Веронику. В таком случае, почему она была тоже в „Триумфе'? Возможно, что она была и одна в машине. Одна… с чемоданом, набитым вещами Вероники, с ее браслетом на руке? Все это никак не склеивалось друг с другом. А ключи? Ни один из них не был похож на те, что от квартиры в Канне.
Дюваль добрался до главного отделения в сумке: губная помада, коробка с кашу[1]… смятые бумажные салфетки, несколько банкнот… Здесь был еще один карманчик, закрытый на молнию, которую удалось открыть. В нем лежала только одна бумажка со штампом: Симоно-Пломбери, ул. Рабле, 12. -Амбуаз. Это был счет, на нем стоял адрес: мадам Вероника Дюваль, „Гран Кло', шоссе Грийон-Амбуаз. Дюваль поднял глаза. Он, ощутил потребность увидеть вокруг себя людей в повседневных заботах, официантов с заставленными кружками подносами, большого полосатого кота, медленно переходящего от стола к столу.
Затем он снова перечитал: „Гран Кло', шоссе Грийон. Это уже было слишком. Чистый абсурд. Было ли что-нибудь неожиданнее, сногосшибательнее, чем этот счет:
Прочистка ванны 20.00.
Замена клапана в уборной 30.00.
Прокладка крана (в ванной и кухне) 14.00.
Дюваль обследовал все уголки этой таинственной сумочки, откуда он словно фокусник извлек неизвестную вместе с домом. Жену его звали Вероника, дом тоже принадлежал Веронике, а значит, и ему тоже, если вспомнить брачный контракт…
К сожалению, Вероника оказалась не Вероникой. Теперь все ясно. Дюваль скупо рассмеялся. Руки его дрожали, когда он засовывал в сумку извлеченное содержимое. Он допил стакан и ушел. Все планы его провалились. Теперь и речи быть не могло о покупке дома. Да и не владеет ли он им уже? „Гран Кло' на шоссе Грийон! Ему только и осталось теперь залезть в эту нору и ждать жандармов, поскольку в случае гибели Вероники письмо вскроют и полицейская машина придет в движение. В смерти жены Дюваль больше не сомневался. Главная задача сейчас – выяснить, что именно случилось с Вероникой. Над остальным нечего ломать голову.
По дороге к Луаре Дюваль лихорадочно думал. Мысли его были обрывистыми. Первая догадка, безусловно, верна: Вероника сопровождала неизвестную, чему свидетель ее чемодан в багажнике. Может и наоборот: за рулем была незнакомка, и она сопровождала Веронику, ставшую очень пугливой после того случая на дороге. Вероника, возможно, была рядом с сумочкой в руках. После удара последний оборот машины выбросил ее в реку, и тело унесло под воду. Свидетелей нет. Интересно, на каком основании в полицейском отчете говорилось, что в машине была одна женщина?
Дюваль пошел вдоль парапета набережной. Река поблескивала между тополями на берегах. Он вдруг необыкновенно ясно представил себе жену, и слезы навернулись на его глаза: все это так несправедливо, так подло. Однако это не помешало ему сохранить прежнее течение мыслей. Если Вероника утонула, то тело рано или поздно всплывет и неизбежно обнаружится. Столь долгое пребывание в воде сделает Веронику неузнаваемой. Кто тогда ее опознает? Для друзей она находится в больнице в Блуа. Итак, никаких проблем: труп, который всплывет в Луаре останется неопознанным и для близких родственников раненой тоже, поскольку он принадлежит Веронике.
Дюваль остановился из-за того, что мысли обогнали его и он не понимал, каким будет заключительный вывод его рассуждений. Он еще раз повторил в уме свою версию, проверяя ее. Пожалуй, она верна. Он вдруг почувствовал успокоение. Теперь нужно пройти вперед до конца набережной, и факты не замедлят подтвердить предположения.
Возможно, Вероника жива. Возможно, ее не было в машине, несмотря на очевидность этого. Необходимо просмотреть местную прессу, особенно страницу происшествий, кто знает, может, выловили тело. Он вернулся в гостиницу, принялся рыться в куче газет, которые складывались в гостиной. К счастью, уборка проводилась небрежно, и он легко нашел кипу „Республиканских новостей'. Об утопленниках не сообщалось, но это ничего не значило, тело могло застрять в коряге или…
Он вызвал номер 88-52-32.
– Алло! Я хотел бы поговорить с мадам Дюваль.
