изнутри ее желудок. Кактус охотно рассказывал, как он, чтобы не превратить свою жизнь в вечный пост, выбирал солидные отели и, устроившись в холле, присматривал себе какую-нибудь одинокую постоялицу, более или менее соответствующую его вкусам.

— С внешностью старика трудно рассчитывать, что тобой прельстится красотка, — говорит он между двумя отвратительными смешками. — Так что каждая женщина, начинавшая проявлять ко мне интерес, сразу же вызывала у меня подозрения, и я старался от нее избавиться. Я шарахался от истерзанных жизнью служанок, добродушных мамаш-барменш, участливых соседушек и приторно-любезных вдов, прекрасно понимая, что их могли подкупить и подослать специально по мою душу. Значит, для удовольствия оставались незнакомки — женщины, выбранные наугад из толпы. Таких я и стремился найти в гостиницах. Часто ими оказывались добропорядочные жены, выезжающие в другую страну навестить подругу, или дамочки, решившие немного развеяться в дороге, прежде чем добраться до родственников на другом конце Америки. Убедившись, что они крепко спят в своей одинокой постели, я пробирался в их комнату, тихонько открывал дверь отмычкой вроде тех, что использует гостиничный персонал, и нежно опускал налицо своим временным подругам пропитанный хлороформом тампон. И только тогда я чувствовал себя в безопасности. Мне не стыдно признаться, что в течение долгих лет, когда воздержание становилось уж слишком тягостным, я вступал в связь с женщинами именно таким образом. Когда все было кончено, я тщательно вытирал своих случайных возлюбленных, чтобы утром они ничего не заметили. Наверняка те просыпались с тяжелой головой, но не сохраняли никаких воспоминаний о небольшом ночном приключении. Не думаю, чтобы у кого-нибудь из них возникло хоть малейшее подозрение. Используя свою методику, я овладел не меньше чем сотней женщин, и это была единственная разрядка, которую я мог себе позволить. Нельзя же оставаться железным двадцать четыре часа в сутки!

Джейн хорошо запомнила этот урок. Она тоже садится в холле гостиницы со стаканчиком мартини и экономической газетой или каким-нибудь религиозным изданием, которое мгновенно отвращает от нее искателей мимолетных удовольствий, и наблюдает за проходящими мужчинами. Слушает, как они зазывают девиц к себе в номер, но чаще сами отправляются в гости к подругам определенного сорта — так надежнее. Сделав выбор, Джейн нервно вертит отмычку в повлажневших от напряжения пальцах и ждет двух часов ночи, чтобы перейти к действию. Она очень ловко управляется с этим инструментом. И даже замки в шикарных отелях, открывающиеся с помощью новомодных магнитных карт, не являются непреодолимым препятствием, потому что у Джейн есть специальная карта-зонд, оснащенная мини-компьютером и способная испробовать тысячи комбинаций за долю секунды, напоминающая прибор, который используют взломщики банковских автоматов.

Ее опьяняют эти блаженные мгновения ожидания, риска, предвкушения опасности, когда все тело покрывается испариной, а в солнечном сплетении образуется пустота. Когда пробьет час, она, захватив с собой пакетик с марлевой повязкой, необходимой для усыпления любовника-жертвы, проберется в коридор отеля и проскользнет в его комнату. Если тот внезапно проснется, Джейн сделает вид, будто ошиблась номером. Но обычно все проходит гладко — ее избранник спит как младенец. Еще пара шагов, и она уже кладет ему на лицо повязку. Важно правильно отсчитать секунды — чересчур продолжительное действие хлороформа может привести к смерти — Кактус предупреждал ее об этом. Потом Джейн открывает окно, чтобы проветрить комнату, и начинает раздеваться. Сознание того, что через мгновение она будет держать в объятиях безжизненное мужское тело, вызывает у нее сильнейшее сексуальное возбуждение. Тело, отданное ей во власть. Иногда, забавы ради, Джейн проводит по нему кончиком кинжала, с которым никогда не расстается, словно прочерчивая невидимую бороздку, тянущуюся от кадыка до полового члена. Она задерживает нож на лобке, стараясь не надавливать на него слишком сильно, и мысленно разговаривает со спящим: «Никогда тебе об этом не узнать! Жалкий идиот, считающий себя самым сильным и ловким на свете. Знал бы ты, в какое беспомощное и уязвимое существо ты сейчас превратился!»

Она прижимается губами к неподвижному мускулистому телу, безвольно вытянутым мощным рукам. Джейн предпочитает любовников атлетического сложения, с рельефной мускулатурой, потому что ей кажется, что она унижает их еще сильнее. Со случайными партнерами нет никакой опасности, что они причинят ей боль или станут навязывать то, чего она не переносит. Они не будут выдергивать волоски или заставлять ее принимать позу, которую она считает отвратительной. Правила игры задает Джейн. Перейдя к ласкам, она удивляется, как быстро мужчины начинают реагировать. «Настоящие животные», — мелькает у нее мысль. Тогда она ложится сверху на безжизненное тело, не выпуская, правда, кинжала из рук. Осторожность прежде всего. Следуя советам Кактуса, Джейн получает удовольствие, пользуясь «спящими красавцами», поэтому просто некому застать ее в момент неизбежного расслабления.

«Не ты мной овладел, — шепчет она, когда вновь обретает чувства, — это я тебя взяла. И ты не похвастаешься перед приятелями, что прибрал меня к рукам, не сможешь описать им мое тело, интимные жесты и словечки. Не расскажешь дружкам, какой стон у меня вырывается из груди, и у вас не будет повода посмеяться за моей спиной».

Едва придя в себя, Джейн приступает к гигиеническим процедурам, которые необходимы ее случайному партнеру, одевает его, если он привык носить пижаму, а потом тщательным образом просматривает простыни: не остался ли где лобковый волосок, который ее выдаст, — после чего зашторивает окно и уходит так же незаметно, как и пришла.

На следующее утро она с чувством ни с чем не сравнимого удовлетворения наблюдает за вчерашней жертвой; завтракая на террасе отеля, тот просит принести ему аспирин.

— Голова просто раскалывается, — жалуется он знакомому официанту, — а ведь вчера я почти ничего не пил. Старею, дружок, старею. Да, алкоголь, кажется, из друзей переходит в разряд моих врагов…

Отправляясь в обратный путь, Джейн чувствует, что она в прекрасной форме и свободна от своих демонов еще на несколько месяцев. Кому-то ее жизнь покажется странной? Пожалуй, но ничего не поделаешь, ее удел — существование, при котором невозможно освободиться от пут.

Ведь она дитя, возлюбленное смертью, всадница, скачущая во весь опор на красном коне.

Сны Джейн становились все более сложными, затейливо переплетаясь, они дополняли друг друга и обрастали подробностями. Казалось, они складываются в бесконечный фильм ужасов. Первым побуждением Сары было лишь пожать плечами да отмахнуться, однако взволнованные монологи молодой женщины в конце концов посеяли в ней сомнения. А если Крук ошибался и Джейн действительно что-то вспоминала?

— Признаю, ее бред удивительным образом организован, — бросил однажды ей врач, — однако я готов продемонстрировать вам с десяток пациентов, способных представить не менее достоверное полотно, являющееся вымыслом чистой воды. Немало людей, придумывающих себе чудесное или, напротив, крайне тяжелое детство, в высшей степени счастливый либо сыгравший роковую роль неудачный брак, который они якобы заключили в молодости. Я знал женщину, много лет оплакивавшую смерть сына, которого на самом деле не существовало. Когда ее расспрашивали о мальчике, она становилась поистине неистощимой на выдумку и рассказывала всю его жизнь до мельчайших деталей: песенки, что он напевал, детские словечки, когда-то им произнесенные, и шалости, отличавшие его в детстве от других детей. От всего этого веяло таким правдоподобием, что нам пришлось потратить уйму времени, дабы убедиться: все это плод ее больной психики. То же самое происходит и с Джейн, она заполняет дыры в своей голове фантастическим прошлым. Она умна и поэтому старается себя обезопасить. Однако если все будет продолжаться в прежнем духе, Джейн может стать жертвой психоза, вот что меня сейчас больше всего беспокоит.

— А как же чемоданы с реквизитом?

— Обычный гардероб артистки провинциального театра, — твердо заявил врач.

Раньше Сара редко отлучалась из агентства. То ее ждали клиенты, с которыми необходимо было встретиться, то предстояло подписать несколько важных договоров, и она решила, что время от времени будет наведываться в Венис вместе с Джейн. При каждом их перемещении Сара тщательно следила, чтобы за ними не было «хвоста». Для этой цели она использовала бронированную машину с затененными стеклами и усиленной ходовой частью. Маршруты приходилось выбирать непредсказуемые, постоянно меняя направление движения, — Сара считала, что так легче избавиться от нежелательного наблюдения.

Однажды, когда они с Джейн пересекали стоянку перед охранным агентством, произошел странный инцидент. Сара закрыла дверцы машины, полезла в сумочку за магнитной картой, чтобы с ее помощью проникнуть в здание через служебный вход, и вдруг в их сторону с лаем бросилась собака. Это было