Боб затрясся от хохота. Казалось, он вот-вот лопнет.

Люди высыпали на улицу, услышав выстрелы и крики.

— Пошли, ребята! — обратился к друзьям Уизерелл. — Мне осточертел этот город. Все равно лучше этого танца нам тут ничего не увидеть.

Они уже сели на лошадей, когда к ним подошел Дэниел Финли и погрозил Бобу пальцем.

— Боюсь, ты неисправим, — сказал он. — Давать тебе добрые советы — только зря сотрясать воздух. Лучше убирайся отсюда поскорее.

Уизерелл поскакал прочь с легким сердцем. Он осрамил Джона Сэксона перед его девушкой, и теперь красавчик блондин до конца дней будет помнить о своем позоре и вздрагивать каждый раз, когда услышит имя Боба. А может быть, у девушки тоже откроются глаза, и она поймет, что на свете существуют другие мужчины, кроме простых честных работяг. Возможно, даже будет вздыхать, вспоминая о происшедшем.

Уизерелл намеренно повел своих людей в горы, однако чистая случайность привела их по южной тропе к холмам, где находилось старое пастбище Бентли.

— Смотрите-ка! — воскликнул Бутс. — Хижина скваттера. Наверняка это лачуга Сэксона. Давайте заглянем туда.

Они вошли в хижину. В ней было две комнаты, причем одна из них недостроенная. Во дворе лежали обтесанные бревна, ожидая того дня, когда их превратят в стены. Несомненно, комнату собирались полностью закончить к свадьбе. Внутри находилось то, чего следовало ожидать в хижине молодого поселенца, только начавшего обзаводиться стадом. На стенах висели старая одежда, упряжь, седла, уздечки, ружья и всевозможная утварь. Потолок отсутствовал. Длинные изогнутые балки тянулись от стены к стене, на них покоилась платформа с недавно заготовленными шкурами. В хижине не было ничего необычного, если не считать маленькой полки с книгами. При виде ее Уизерелл презрительно скривил губы.

— Да этот парень к тому же из образованных?! — фыркнул он, зажигая сигарету и бросая на пол спичку. — Что скажете об этой выставке, ребята?

— Кому что нравится, — пожал плечами Бутс.

— Смотрите! — воскликнул другой. — Спичка подожгла стружки. Затопчите огонь, парни!

Уизерелл увидел тянущуюся вверх струйку дыма и маленькие искорки пламени. В углу лежали оставленные рубанком плотника стружки вместе с обрывками бумаги.

— Если ему не хватило ума подмести пол, то чего ради нам об этом беспокоиться? — заявил Боб. — Пускай себе горит. Пламя не настолько сильное, чтобы поджечь дом. А если и подожжет, что с того? Меня тошнит от этого трусливого верзилы. Помните, как он вопил? Так что оставим все как есть.

Он вышел из дома. Его спутники последовали за ним с виноватым видом, но они боялись и стыдились протестовать. Равнодушие их вожака казалось им вполне подобающим по-настоящему крутому парню.

— Этот Сэксон не мужик, а кухонная баба, — продолжал насмехаться Уизерелл. — Поглядите на огород — у него там картофель, лук и помидоры. А вон коптильня, где он заготавливает свинину. Черт с ним, с этим слюнявым щенком!

— Погоди, Боб, — остановил его Бутс. — Посмотри назад. Дом все-таки загорелся.

Уизерелл резко повернулся. Дерево оказалось суше, чем он ожидал. В конце концов, куча стружек была не такой уж маленькой, а сквозняк, очевидно, раздул пламя, которое теперь громко трещало, разгораясь все сильнее.

— Подождите минуту, — велел Уизерелл.

Подбежав к дому, он задержался на пороге. На полу извивались алые огненные змеи, а еще несколько ползли вверх по стенам. Все вещи в комнате успели сгореть. Ущерб был причинен достаточный, чтобы отправить в тюрьму всю компанию.

Боб решительно захлопнул дверь:

— Пусть догорает! Почему мы должны об этом беспокоиться? Невелика фигура этот Сэксон. Я бы не дал ломаного гроша за дюжину таких, как он! — и вскочил в седло.

Пламя внутри дома начало грозно реветь. Дым вырывался из тысячи щелей.

— Лачуга хрупкая, как спичечный коробок, — усмехнулся Уизерелл. — Он даже хижину не мог толком построить.

Внезапно изнутри донесся грохот — очевидно, взорвалось одно из ружей.

— Должно быть, его дух устроил пальбу, — хохотнул Бутс.

— Разве что дух — у самого красавчика Джона кишка тонка спустить курок, — отозвался Боб. — Он убежал бы, скуля, как побитый пес.

— Однако он вырастил недурных коров, — заметил Бутс.

— Верно, — согласился Уизерелл, ощущая прилив злобной радости. — Приготовил скотинку специально для нас. Окружайте их, ребята! Я знаю место миль за пятьдесят отсюда, где можно продать коров, — за сотню голов нам отвалят неплохие денежки. Затевая свару с Сэксоном, я был уверен, что мы не потратим время зря.

Когда Джон Сэксон, направляясь домой, поднимался в горы, в его груди тлели лишь остатки гнева на Боба Уизерелла, заставившего его танцевать под пулями. Успокоившись сам и успокоив бьющуюся в истерике Мэри Уилсон, он отправился в церковь, так как чувствовал, что сейчас это самое подходящее для него место, после перенесенного стресса. Сам Джон пользовался ружьем только для охоты на оленей, а что касается револьвера, то ни разу в жизни не спускал его курка. Пули приносили мясо, и, следовательно, с ними нужно было обращаться с величайшей осторожностью.

Поэтому Сэксон не испытывал особого стыда из-за своего бегства от Боба Уизерелла. По пути в церковь он заметил, что люди смотрят на него усмехаясь, но не мог понять, что в его поведении могло их позабавить. Только по дороге домой Мэри Уилсон объяснила ему:

— Они смеются, потому что ты убежал.

— Убежал? — недоуменно переспросил Джон. — Конечно, я убежал от сумасшедшего с револьвером. Точно так же я убежал бы и от лесного пожара.

Девушка кивнула, но вид у нее был не особенно счастливый. Не то чтобы она по-настоящему сомневалась в Джоне, но в голове у нее роились беспокойные мысли.

Позднее, за обедом, отец Мэри упомянул о происшедшем. Вначале на чем свет стоит поругал Боба Уизерелла, заявив, что таких негодяев нужно вешать на месте, однако потом выразил шутливое удивление, что Джон оказался великолепным танцором и мастером по прыжкам в высоту. Его жена засмеялась, а Мэри покраснела.

Не оставалось сомнений, что Уизерелл здорово позабавил значительную часть жителей Блувотера.

После обеда Сэксон улучил момент, чтобы поговорить наедине с Уилсоном.

— По-вашему, мне следовало дать отпор Уизереллу? — напрямик осведомился он.

— Дать отпор? Так мог поступить только пьяный или круглый дурак, — ответил Уилсон. — Нет, мой мальчик. Куда разумнее было повернуться и убежать — тем более что это дало людям возможность увидеть лучшего в мире танцора!

Мистер Уилсон снова засмеялся, но Сэксону было не до смеха. Будучи простодушным парнем, он многое воспринимал как само собой разумеющееся. Джон с детских лет не раз участвовал в драках и всегда побеждал, так как был сильнее и проворнее большинства своих сверстников. Однажды ему пришлось иметь дело с парнем, который был старше, выше и крупнее его. Драка была долгой и отчаянной, но Сэксону удалось одержать верх, благодаря упорству.

Джон всегда полагал, что стойкость и смелость — одно и то же. Ему казалось, что он проявлял смелость, собирая стадо во время зимнего урагана или спускаясь с отвесной скалы, чтобы спасти овцу, застрявшую между камнями.

Однако, как выяснилось, существует и иная точка зрения, согласно которой мужчина может продемонстрировать свою смелость, только выступив с голыми руками против убийцы, вооруженного револьвером.

Несправедливость этой концепции растревожила не знающую сомнений душу Сэксона. Когда он прощался с Мэри, ему показалось, будто девушка хмурится.

— Тебе бы хотелось, чтобы я отобрал у Уизерелла револьвер и сбил его с ног? — прямо спросил