Джону Сэксону.

У Дэниела не было особых причин ненавидеть Сэксона, если не считать того, что парень являл собой совершенный тип честного гражданина, которого никогда не одолевают искушения, такой человек трудится от зари до заката, завоевывает уважение соседей, любит жену и детей, а в конце жизни окружен всеобщей любовью и привязанностью. Подобные люди раздражали Финли больше всего на свете. Всем своим существованием они доказывали, что честность и трудолюбие — самый надежный путь к счастью, отрицая собственным примером, что его можно достичь хитростью, коварством и мошенничеством. Они охотно принимали все ограничения, налагаемые обществом, и довольствовались самыми незатейливыми радостями. Именно поэтому адвокат ненавидел Джона Сэксона и искренне надеялся, что ему здорово достанется от Боба Уизерелла.

— Так он сильный и крепкий, а? — переспросил Боб.

— Джон Сэксон скоро будет здесь, — сообщил Финли, — и поведет в церковь эту девушку — очевидно, самую хорошенькую в городе. Увидишь, как она будет улыбаться, словно счастливее ее нет никого во всем Блувотере, и у нее есть основания так думать. — Он покачал головой и с упреком посмотрел на Уизерелла. — Чего стоит такое перекати-поле, как ты, по сравнению с Джоном Сэксоном? Ты ведь знаешь, Боб, что я принимаю твою судьбу близко к сердцу и хочу, чтобы ты изменился к лучшему. Вот почему я прошу тебя обратить внимание на Сэксона. Бери с него пример, Боб. Честность — лучшая политика.

Дэниел похлопал Уизерелла по плечу и медленно зашагал вверх по улице мимо нескольких превосходных лошадей, привязанных к столбам. Кони были слишком красивы, чтобы принадлежать небогатым людям, а Уизерелла и его приятелей трудно было назвать богачами. Единственное их богатство заключалось в умении сеять зло, а Финли с чувством глубочайшего удовлетворения ощущал, что он стимулировал этот процесс, который очень скоро начнет действовать.

Оставшись в компании друзей, Уизерелл молча уставился на дорогу.

— Адвокат здорово отделал тебя, Боб, — ухмыльнулся один из приятелей.

Уизерелл не ответил, продолжая напряженно думать. Это верно — ему не удалось добиться особых успехов. Конечно, он превосходил многих физической силой, красотой, умением скакать верхом и, что самое главное, меткостью в стрельбе, поэтому смог стать вожаком группы отчаянных парней. Но большим успехом это не назовешь. Он не внушал окружающим такого ужаса и не поражал их воображение так, как его брат, известный под кличкой Пасьянс.

А тот был фигурой общенационального значения. Перечень убитых им изобиловал важными именами, включая даже федерального шерифа. Каждый хоть сколько-нибудь информированный человек мог назвать большинство из двадцати двух жертв Пасьянса. Женщины улыбались ему, потому что их привлекала его дурная слава. Вторым прозвищем Пасьянса было Успех. Боб знал, что ему всегда будет далеко до своего брата.

Это угнетало его, так как он понимал, что не принадлежит к категории людей, способных подражать достижениям Пасьянса. Уизерелл чувствовал, что и его приятели — мелкий, дешевый сброд, мало подходящий для достижения великой цели.

В этот момент он увидел Джона Сэксона, который правил парой мулов, запряженных в старую тарахтящую повозку. Сэксон оказался высоким молодым парнем с веселым, коричневым от загара лицом. Приподнявшись, он взмахнул кнутом и громко крикнул. Мэри Уилсон выбежала из сада, размахивая руками в ответ.

Мулы пустились в легкий галоп.

— Черт побери! — проворчал Боб. — Это и есть Сэксон?

— Выглядит он достаточно крепким, — заметил Бутс Расселл.

— Да, — согласился Уизерелл, — но, возможно, не настолько крепок, чтобы потанцевать, а?

Эта мысль доставила ему немалое удовольствие. Его глаза радостно блеснули от предвкушения, как он заставит Сэксона выделывать антраша в присутствии хорошенькой девушки.

Джон спрыгнул на землю, бросив поводья, и мулы тут же остановились, опустив головы. Молодой человек отряхнул пыль с отлично скроенного темно-серого костюма и серой широкополой шляпы. Несмотря на массивную фигуру, он двигался с легкостью и быстротой, свидетельствующими об отменном здоровье. Все это вызывало у Боба жгучую к нему ненависть. Финли удалось сделать их соперниками.

Более всего Уизерелл возненавидел светловолосую голову, представшую его глазам, когда Сэксон сбросил шляпу и обнял девушку. Смеясь и протестуя, она вырвалась и стала разглаживать платье.

Боб презрительно усмехнулся и достаточно громко произнес:

— Ну и болван! Что за манеры! Так неловко тискать девчонку! Да он просто не мужчина!

— На вид мужчина что надо, — возразил Бутс.

К самому Расселлу это определение никак не подходило. Он был маленьким, тощим и с душонкой, мелковатой даже для столь неказистого тела. Зато слыл истинным виртуозом в единственно знакомом ему виде искусства — обращении с кольтом 45-го калибра.

— Значит, по-твоему, он мужчина что надо? — осведомился Уизерелл.

— Выглядит парень достаточно крутым. Может, даже круче, чем ты думаешь, — отозвался Бутс.

Боб собирался презрительно отмахнуться, но забыл обо всем, глядя на противоположную сторону улицы. Испытываемая им ненависть была настолько глубокой, что удивила его самого.

Обернувшись, он увидел вдалеке Финли, медленно направляющегося обратно, в их сторону. Почувствовав новый прилив злобы, Уизерелл внезапно поднялся и окликнул:

— Эй, Сэксон!

Джон Сэксон отвернулся от девушки.

— В чем дело? — бросил он.

— Пойди-ка на минутку сюда, — подозвал Боб.

Сэксон заколебался, но природное добродушие одержало верх — он улыбнулся, кивнул и зашагал через дорогу. При виде незнакомцев на веранде улыбка его исчезла.

— Разве я вас знаю, ребята? — поинтересовался он.

— Пока что нет, — ответил Уизерелл. — Но может быть, мы скоро познакомимся поближе. Причиной, по которой я тебя окликнул, были твои длинные ноги.

Бутс расхохотался. Остальные последовали его примеру. Лицо Сэксона помрачнело. Это было красивое лицо, черты которого свидетельствовали о твердости характера. Серые глаза под выгоревшими на солнце бровями угрожающе блеснули.

— Я с вами не знаком, — сказал Сэксон. — Не знаю, что вам за дело до моих ног, и, честно говоря, знать не хочу.

— Конечно не хочет, — ухмыльнулся Расселл. — Он слишком большой, чтобы интересоваться такими мелочами.

— Пожалуй, стоит его укоротить, — промолвил Уизерелл. — Сэксон, ты умеешь танцевать?

Джон окинул компанию спокойным взглядом:

— Вы напрашиваетесь на неприятности, ребята. Но я занят.

Он начал поворачиваться, однако тут же остановился, скорее от удивления, чем от испуга при виде блеснувшего в руке Уизерелла револьвера.

— Танцуй! — рявкнул Боб и послал пулю в дощатый настил тротуара под ноги Сэксона.

Отлетевшая щепка ударила его по ноге, Джон подпрыгнул с криком:

— Что ты делаешь, идиот?

— Танцуй! — повторил Уизерелл и выстрелил снова.

Сэксон опять инстинктивно подскочил, увертываясь от опасности.

Выпустив пять пуль подряд, Уизерелл быстро выхватил второй кольт и продолжил пальбу. Девушка на другой стороне улицы закричала от ужаса и побежала к Сэксону. Охваченный паникой, он повернулся и со всех ног ринулся ей навстречу.

При каждом шаге очередная пуля вздымала пыль у него под ногами. Джон мчался с такой скоростью, что со стороны могло показаться, будто он бежит босиком по раскаленным углям. Схватив девушку в охапку, молодой человек промчался вместе с нею сквозь открытую калитку по дорожке сада и скрылся в белом домике, все еще не выпуская ее из рук.