прикосновение к этой женщине было для него отвратительно.
– Посторонитесь. Дайте пройти, – сказал он ледяным голосом.
– Я без страха призналась вам во всем, – сказала Элен Толбойз. – Почему без страха? По двум причинам. Во-первых, вы вряд ли используете мое признание против меня: посадив меня на скамью подсудимых, вы убьете своего обожаемого дядюшку. Во-вторых, нет таких законов, которые покарали бы меня страшнее, чем вы, устроив мне пожизненное заключение в сумасшедшем доме. Я не благодарю вас за ваше милосердие, мистер Роберт Одли, потому что знаю ему истинную цену.
Она отошла от дверей, и Роберт, не глядя на нее, молча вышел из комнаты.
Полчаса спустя он сидел в гостинице за обеденным столом, не в силах ни есть, ни пить и не в силах хотя бы на минуту забыть о том, что только что услышал.
Перед его глазами неугасимым светом сиял образ друга, предательски убитого в поместье Одли- Корт.
39
БЛАГОДАРНОСТЬ ЛЮКА
Даже больной не грезит столь странными фантасмагориями, какие приходили на ум Роберту Одли, когда, возвращаясь из Вильбрюмьеза в Брюссель, он невидящим взором глядел в окно дилижанса, за которым простиралась болотистая равнина.
Скверно было у него на душе, так скверно, словно не миледи была виновата в том, что случилось, а это он, Роберт, увез соблазненную им женщину и теперь должен рассказать сэру Майклу, какую подлость совершил по отношению к нему.
Итак, дело Джорджа Толбойза подходило к концу.
Что делать дальше?
Вот уже полгода тело его друга лежит на дне заброшенного колодца. Хочешь не хочешь, а придется обратиться к коронеру. Начнется дознание, и скрыть преступление миледи станет практически невозможно.
Доказать, что Джордж Толбойз нашел смерть в поместье Одли-Корт, – почти наверняка значит доказать, что причиной его таинственной гибели стала миледи: ее встреча с ним в липовой аллее в день его исчезновения уже ни для кого не была секретом.
Оставить преступление нераскрытым – значит оставить Джорджа непохороненным.
Что же делать?
В Лондон Роберт прибыл вечером. Прошло уже почти двое суток с той поры, как он покинул Одли-Корт. Наняв экипаж, он поехал прямо в отель «Кларендон» – навестить дядюшку. Как он чувствует себя после всего, что произошло?
Но Роберту не суждено было в тот вечер повидаться с сэром Майклом и Алисией. В «Кларендоне» ему сообщили, что сэр Майкл с дочерью отбыли утренним почтовым поездом в Париж, а оттуда намереваются поехать в Вену.
У Роберта отлегло от сердца: старый баронет отбыл на континент – значит, не нужно торопиться с отчетом о дальнейшей судьбе бывшей леди Одли. Потом, когда сэр Майкл вернется в Англию, окрепший телом и духом, он легче перенесет печальный рассказ.
Роберт поехал домой, где его ожидали три письма: первое – от сэра Майкла, второе от Алисии, а третье…
Роберт знал, от кого оно, хотя видел этот почерк один-единственный раз в жизни. Он вздохнул, густо покраснел и взял письмо нежно и бережно, словно это было живое существо, чувствительное к его прикосновению. Затем, осмотрев печать и отметив про себя качество и цвет бумаги, он смущенно улыбнулся и положил письмо за пазуху – поближе к сердцу.
«Не я ли подсмеивался над слабостями других людей? – подумал Роберт. – И не я ли оказался самым слабым из них? Прекрасное кареглазое создание! Зачем я встретился с этой девушкой? Какой в этом смысл? Зачем безжалостная Немезида привела меня в тот мрачный дом в Дорсетшире?»
Он вскрыл первые два письма, оставив третье «на сладкое».
Алисия писала, что она бы предпочла, чтобы сэр Майкл, излившись в потоке жалоб, облегчил душу, но он переносил горе с таким спокойствием, что ей было не по себе. Встревоженная, она, втайне от сэра Майкла, написала одному лондонскому врачу, которого вызывали в Одли-Корт всегда, когда кто-нибудь из домашних заболевал всерьез, и попросила его навестить сэра Майкла, сделав вид, что он зашел непреднамеренно, случайно. Он выполнил ее просьбу и, побеседовав с сэром Майклом полчаса, заверил Алисию, что пережитое потрясение никаких серьезных последствий для него не возымело, но нужно отвлечь его от тягостных дум, расшевелить, любой ценой заставить двигаться – и как можно больше.
Вняв совету, Алисия немедленно начала действовать и, разыграв перед отцом прежнего избалованного ребенка, напомнила ему о давнем его обещании показать ей Германию. Сэр Майкл отнекивался, как мог, но она, сломив сопротивление любящего отца, вынудила его отправиться с ней на континент. Алисия сообщила Роберту, что не вернется в Одли-Корт до тех пор, пока не убедится, что душевные раны сэра Майкла зарубцевались окончательно.
Послание баронета было коротким. Кроме письма, в конверте лежало полдюжины незаполненных банковских чеков.
Сэр Майкл писал:
Дочитав письмо до конца, Роберт с облегчением вздохнул. Письмо освобождало его от объяснений с сэром Майклом и избавляло от прежних сомнений.
Пусть Джордж Толбойз почиет с миром в странной и тайной могиле – сэр Майкл никогда не узнает о том, что бывшая его жена – убийца.
Осталось последнее, третье письмо. Роберт вынул его так же нежно и бережно, как и в прошлый раз, и вскрыл конверт.
В письме было всего несколько строк:
Роберт Одли благоговейно сложил письмо и вновь отправил его туда, откуда достал, – поближе к сердцу. Проделав это, он опустился в любимое кресло, набил трубку, разжег ее и, пока в ней не сгорел весь табак, курил, задумчиво глядя на огонь камина. Он смотрел на него туманным взором, и мысли его, возносясь в сизых клубах табачного дыма, уносили его в светлые сказочные дали, где не было ни смерти, ни позора, а только он, и Клара Толбойз, и их великая любовь…
Роберт Одли докурил трубку и, когда последнее колечко дыма растаяло под потолком, очнулся и вспомнил, что бремя земных забот по-прежнему лежит на его плечах.
«Что нужно от меня этому Марксу? – с неудовольствием подумал он. – Скорее всего, он боится умереть, не сделав важного признания. Он хочет рассказать нечто, связанное с преступлением миледи. Он посвящен в тайну. Я уверен, я почувствовал это уже в тот вечер, когда впервые увидел его. Он знает нечто важное и спекулирует этим».
Менее всего хотелось Роберту Одли возвращаться в Эссекс. Менее всего хотелось ему встречаться с
