ОН: Это что такое?
ОНА: Так называют картофель. Это я завезла его в Россию.
ОН: Вы познакомили своих подданных с картофелем? Как они это восприняли?
ОНА: Со скрипом. Теперь он растет повсюду. Я приказала употреблять его в пищу.
ОН: А что же еще с ним делать?
ОНА: А что они делают из всего на свете? Водку. Ну, надеюсь, с вопросами покончено.
ОН: Вы же понимаете, мудрейшая из цариц, что я не просто так донимаю вас этими расспросами. Я от души желаю России всяческого процветания. Но прогресс невозможен, если государство не использует свои ресурсы. Без промышленности не будет образования. Если не развивать ремесла, не дождешься открытий. Люди, живущие без мечты и вдохновения, не смогут построить счастливое, достойное человека общество.
ОНА: Согласна.
ОН: Какое общество лучше? Царство безнадежности, где люди проживают короткую, полную невзгод и борьбы жизнь? Общество, где все грабят друг друга, где торгуют телами и душами? Или общество, где ценятся талант, труд, профессионализм? Где люди украшают свои дома, разводят сады, посещают театры и музеи, занимаются искусствами, обучаются приятному обхождению и хорошим манерам, расходуют и потребляют…
ОНА: Конечно, второе лучше.
ОН: Но за все надо платить. Вам придется перестраивать города, прокладывать новые улицы, открывать новые магазины, поощрять купцов, ремесленников, лавочников, изобретателей, ученых. Увеличится число коренных горожан. Потом горожане станут бюргерами и захотят взять управление городами в свои руки. Им потребуются гильдии и парламент. Потребуются законы, которые сами же они и будут принимать. Они захотят реформ и под конец решат, что монархия им вообще не нужна…
ОНА: Запишите, что российские конные заводы славятся на весь мир. Вам известно, что король Фридрих покупает жеребцов только у нас?
ОН: Да. Мне сказали, что вы, в свою очередь, покупаете у него породистых кобыл.
ОНА: Дидро, сегодня вы переходите все границы.
ОН: Простите, Ваше Величество. Иногда я бог знает что болтаю. Не успею подумать как следует — а с языка уже сорвалось.
ОНА: Мысли не задерживаются у вас на языке, а руки — в карманах. Вы опять ухватили меня за правое колено.
ОН: Ради бога, простите. Право, мне так неудобно…
ОНА: Теперь вы жмете мне руку. Вы что, пытаетесь флиртовать со мной, мсье?
ОН: О нет, Прекраснейшая. Я пытаюсь размышлять вместе с вами.
ОНА: А эти жесты — они что, способствуют работе мысли?
ОН: Драгоценнейшая царица, я не склонен к спокойному, пассивному созерцанию. Я всегда активен, я в вечном поиске, мысли проносятся непрерывным потоком у меня в голове, как электрические разряды, иногда с такой скоростью, что парик слетает с головы. Порой они внушают мне нескромные намерения, и я распускаю руки. Могу схватить собеседника за ляжку — а то и за грудь. Но, к чести своей скажу, как бы далеко мои мысли ни заходили, никакого вреда они не причиняют. До сих пор никто от них не пострадал. Никто не был уязвлен. Тем не менее примите мои искренние извинения, Ваше Императорское Величество, тем более что…
ОНА: Не скромничайте со мной, мсье Библиотекарь. Я уверена, что мы с вами одного поля ягоды.
ОН: Неужели?
ОНА: Вы горячитесь — я тоже. Мы друг друга недослушиваем, прерываем и перебиваем. Мы необузданны, несдержанны на язык, но искренни и откровенны. Обоим нам случается сморозить глупость…
ОН: Но позвольте, есть все же разница. Допускать грубости в отношении Вашего Величества — непростительная с моей стороны оплошность.
ОНА: Двум честным мыслителям не пристало обижаться друг на друга. Вам кажется, я не права?
ОН: Вы говорите — и я верю, что так оно и есть.
ОНА: Мне рассказывали, что, когда Его Святейшество хотел заключить вас в Венсенскую тюрьму, вы уверяли судей, будто ваши мысли выходят из повиновения и живут собственной жизнью. Но тогда вы даже не способны понять, в чем вас обвиняют…
ОН: Я сказал им, что мои мысли кажутся абсурдными даже мне самому. Поэтому неудивительно, что они пугают посторонних. Сказал также, что, если они пожелают, я рад буду отказаться от своих суждений. Ведь честного человека отличает способность менять свою точку зрения. Но они, конечно, не согласились.
ОНА: Почему — конечно?
ОН: Видите ли, мои мысли были нужны им, чтобы упечь меня за них в тюрьму. Этот случай убедил меня, что пытаться избежать скандала и высочайшего гнева — пустая трата времени. И наше с вами общение — тому подтверждение. Иначе зачем было тащить беднягу Дени, измученного и уставшего, за тысячу миль, через всю Европу? Разве вы хотели познакомиться с льстецом, смиренной овечкой или скучнейшим тупицей?
ОНА: Да уж, под эти определения вы не подходите. Я приняла решение и готова терпеть ваши выходки. Пока они хоть сколько-нибудь терпимы. Но не забывайтесь, мсье. Вы можете вывести из себя и святого. А я далеко не святая.
ОН: Надеюсь, что нет. Что может быть хуже философских диспутов со святой?
ОНА: Пусть так. Что вы приготовили мне на завтра?
ОН: Доклад — увлекательное, я бы сказал, захватывающее чтение…
ОНА: Эти… записи. Вы решились назвать это докладом?
ОН: Что-то не так, Ваше Величество?
ОНА: Ваш сегодняшний меморандум. «О морали государей». Да как вы посмели…
ОН: Я работал над ним целую ночь. И доволен результатом.
ОНА: А я его целое утро читала. И возмущена до глубины души.
ОН: Но, Ваше Императорское Величество… Я лишь хотел, чтобы доклад вышел убедительным и занимательным.
ОНА: Неправда. Вы хотели возмутить, рассердить и унизить меня. И не только меня — всех
