платили мало. Однако Питер так ею увлекся, что жить без нее не мог.

После войны газеты в Чарлстоне процветали. Девять изданий конкурировали между собой, пытаясь завлечь подписчиков. «Газетт», конечно, не имела такого влияния, как «Ньюс», где редакторам удавалось помещать рассказы таких знаменитостей, как Томас Харди и Марк Твен, но она была занимательной и в ней работала решительная команда.

Питер хорошо справлялся со своей работой и знал себе цену. Сейчас ему не хватало только сенсации, чтобы прославиться. Именно поэтому Питера так заинтриговала история Сета Тейта, если, конечно, это можно назвать историей. За последние пять лет у Питера хорошо развилась интуиция, и она подсказывала ему, что в прошлом Сета Тейта есть что-то еще, помимо утраченной семьи из Саванны. Он снова сел за стол, в который раз изучая досье Сета Тейта, перебирая в памяти все просьбы и возражения Кэролайн. Она должна понять, что он старается и ради нее тоже. Если Питеру удастся создать шумиху вокруг Сета Тейта, он решит сразу две проблемы. Во-первых, избавится от этого человека, спасет Лорел, пока Тейт не разбил ее сердце. Во-вторых, докажет Кэролайн, что он настоящий мужчина и способен о ней позаботиться.

— Эй, Бартон! — окликнул его кто-то. — Тебе телеграмма из Вайоминга. Сообщение о каком-то Пиче Брейди.

Лорел сидела на краю постели, кипя от злости и плотно сжав губы, пытаясь справиться с сотрясавшими ее тело рыданиями. До чего же она глупа! А ведь считала себя умной, рассудительной… Он все это время смеялся над ней. Говорил, что для него главное — дом и покой. А думал только о золоте, в существовании которого сомневался. Ради золота и женился на йен.

Ей и в голову не могло прийти, что она влюбится. А Сет ответил предательством. Все мужчины вероломны. Даже отец!

Нет! Только не отец! Боже, только не он. Не легендарный Огастес Синклер, образованный, истинный джентльмен, герой, сражавшийся за великое дело. Он не мог похитить золото, когда его товарищи погибали в бою. Отец был человеком чести, высоких принципов, заботился о своей семье.

Но внутренний голос нашептывал другое. Лорел старалась этого не слышать, однако голос звучал все громче, все явственнее. Умирая, отец думал о семье и ее благосостоянии. Его последнее письмо…

Ради этого письма Сет и женился на ней. Просьба похоронить его в определенном месте, в присутствии только членов семьи… слова умирающего в муках человека. Он писал не о золоте, нет.

Но что, если… если это правда? Если ее отец и полковник похитили золото? Если отец закопал его, а теперь, спустя годы, его откопают, будто нарочно, чтобы разбить ей жизнь?

Возможно, сотни и тысячи долларов покоятся в земле. Лорел вспомнились годы нищеты, полуголодное существование. Деньги были совсем рядом, а она ничего не знала о них. А Сет? Лорел доверилась ему, думала, что нужна ему так же, как он ей. Он знал о существовании клада и скрывал это от Лорел, хотел ее ограбить.

Она все сильнее и сильнее сжимала спинку кровати, до тех пор, пока не заболела ладонь. Она с трудом сдерживала готовый вырваться крик. Ей хотелось все ломать и крушить, как разрушили только что мир, в котором она жила. Но почему теперь Сет рассказал обо всем? Теперь, когда все могло наладиться? Когда можно было праздновать начало новой совместной жизни?

Все очень просто. Лорел больше не нужна Сету. В Саванне у него семья, состояние, зачем ему жена? Он оставался рядом, пока нуждался в ней, пока надеялся с ее помощью найти золото. Но золота Сет не нашел. Лорел хотела верить, что его просто не существует. С другой стороны, Сет Тейт, конечно, лжец и мошенник, но не глупец. Он верил, что золото спрятано в Чайнатри, что ключ к нему — в последнем прощальном письме Огастеса Синклера.

Лорел смотрела прямо перед собой и вдруг различила на противоположной стене картину. Лорел медленно поднялась на ноги.

Золото было закопано под скамейкой, на которой впервые поцеловались ее родители. Но уже много лет на том месте пустырь. Трудно себе представить, что там было раньше. Все постройки разрушены, сожжены или заросли. Ничто не напоминает о прошлом Чайнатри, остались только воспоминания. И эти воспоминания мать Лорел запечатлела на холсте.

Раздались стук в дверь и голос Сета:

— Лорел!

Она, будто не слыша, подошла ближе к картине.

— Лорел, я уйду, если ты захочешь. Но выслушай меня! Открой дверь!

Лорел сняла со стены картину. Мать запечатлела не только скамейку, на которой муж впервые ее поцеловал, но и всевозможные детали, в частности Купидона с крылышками, парящего над землей. Она пыталась хоть как-то выполнить последнюю волю мужа.

Рядом со скамейкой бросалась в глаза пугающая подробность. Прежде Лорел ее не замечала. В густой высокой траве темнела надгробная плита с именем ее отца. Буквы были едва различимы. Настоящего памятника она не могла поставить и изобразила его на холсте.

Теперь Лорел совершенно точно знала, где закопано золото. Сотни раз она гуляла в тех местах.

В это время в столовой Софи наблюдала за тем, как накрывают стол к ужину. Вдруг послышались крики и шум. Софи встревожилась, когда узнала голос Лорел. Она слышала лишь отдельные слова. Услышать все было невозможно из-за толстых стен, только стук Сета в дверь спальни и громкий голос Лорел.

Сначала тетушка успокаивала себя тем, что это всего лишь ссора двух влюбленных молодоженов, глупая перепалка из-за уязвленных чувств, не так понятых слов или потраченных Лорел денег на новую шляпку. Правда, шляпку Лорел купила довольно давно, а скандал скорее походил на пушечный обстрел Чарлстона, чем на небольшое недоразумение. Софи жестом отослала кухарку в кладовую, а сама остановилась возле лестницы. Услышав, что в комнате племянницы открылась дверь, Софи метнулась в сторону, однако успела пересечь только половину зала, когда Лорел с пылающим лицом слетела вниз по ступенькам.

— Лорел, милая, могу ли я… — Но Софи едва успела произнести эти слова. Лорел стремительно пронеслась мимо в сторону конюшни.

— Лорел, Лорел! — Софи засеменила следом. — Скажи, ради Бога, в чем дело? Куда ты собралась? Что ты…

— Я уезжаю в Чайнатри! — выкрикнула Лорел, не оборачиваясь.

— В Чайнатри?! — громко кричала Софи стоя в дверях. — Верхом?! Но ты не надела шляпку! Ты сошла с ума?! Лорел, уже почти стемнело, вернись сейчас же! Ты даже не поужинала! Ты не можешь…

Лорел уже была на конюшне, а Софи, выбившись из сил, прислонилась к стене.

Она обрадовалась, когда услышала шаги Сета. Он попытался пройти мимо, но Софи поймала его за руку:

— Мистер Тейт, слава Создателю! Вы должны ее остановить. Лорел собралась в Чайнатри и даже шляпку не надела.

Сет попытался высвободиться, но Софи еще крепче сжала его руку.

— Что бы между вами ни произошло, это можно уладить, — говорила Софи, — только не позволяйте ей уехать.

— Оставьте меня, — грубо сказал Сет и вырвал руку.

В это время раздался стук копыт. Лорел неслась верхом на гнедой кобыле в мужском седле. Ее волосы развевались по ветру.

— О святые небеса! — Софи вздохнула, прижав руки к груди. — Ну что вы стоите?! Что скажут люди?!

— Боюсь, это не скоро закончится, — процедил Сет сквозь зубы и быстро зашагал в сторону конюшни.

Эдгар Кэссиди пребывал в нерешительности не больше минуты. Первым его побуждением было броситься следом за Брейди и женщиной, но Кэссиди в своем экипаже не смог бы их догнать. И вместо того чтобы броситься в погоню, сыщик постучал в дверь дома Синклеров. Он не сомневался, что мисс Софи все ему расскажет.

— Лорел, слава… — Софи пошатнулась, увидев на пороге Кэссиди. Волосы упали Софи на лицо. Щеки ее горели, глаза были влажными от слез.

— Мисс Софи, у вас что-то случилось? — спросил Кэссиди, уверенный в скорой победе. — Надеюсь, не потревожил вас в неурочное время? Я ждал, пока не увидел, что ваша племянница ускакала.

— Что? О-о, нет… то есть да. Ах, мистер Кэссиди, сейчас и в самом деле не самое лучшее время для визита. Племянница поссорилась с мужем, и они куда-то умчались на ночь глядя, даже не поужинав.

Кэссиди крепче сжал руку Софи и проводил ее в гостиную. Больше всего он боялся, что его попросят уйти.

— Не надо так беспокоиться. Не желаете ли воды? Софи рухнула на диван, ломая руки:

— Я умоляла ее не ехать. Но она слушать ничего не хотела. Я никогда не видела ее в таком состоянии. Сказала, что отправляется в Чайнатри.

Кэссиди изобразил вежливую улыбку.

— Чайнатри? Боюсь, что я не… Софи печально махнула рукой:

— Старая плантация, которая давно сгорела. Туда довольно далеко ехать, а уже стемнело…

— Быть может, желаете воспользоваться моим экипажем и поехать следом за ней?

Софи несколько секунд смотрела на Кэссиди. Глаза ее снова наполнились слезами.

— О, вы очень добры! Но нет. — Софи промокнула платочком глаза. — Мистер Тейт отправился за ней. Они едва не подрались. Совершенно не представляю себе, что явилось причиной ссоры.

Кэссиди подошел к буфету, достал графинчик и налил Софи шерри. Она взяла рюмку дрожащими руками и осушила залпом.

— Мисс Синклер, не могу выразить словами, как глубоко сочувствую вашему горю. Разумеется, я не стану сейчас докучать вам делами, но позвольте мне остаться, пока вам не станет лучше. Софи запротестовала.

— Нет-нет, я настаиваю. — Кэссиди сел напротив нее, обаятельно улыбаясь.

— Ах, вы так любезны. — Софи сглотнула слезы. — Мы всегда жили тихо, мирно. А сегодня Лорел была почти что в истерике. До меня долетали лишь отдельные слова о какой-то лжи и золоте. — Кэссиди насторожился. — Потом Лорел сбежала