Саймон покачал головой в знак полного недоумения.

– Я впервые вижу этого отвратительного пигмея! Никогда бы не поверил, что Блэккер может опуститься до такой низости – похитить тебя, чтобы получить от меня долг… – Саймон осекся и с силой прикусил губу.

Ребекка почувствовала, как по ее спине побежали мурашки: только увидев, что брат сломлен физически и морально, она поняла всю глубину опасности, которая нависла над ними.

– Какая трогательная сцена! – насмешливо проговорил Мэйхью. – Предупреждаю, она может стать последней, если я не получу то, что мне причитается!

– Вам?! – в один голос воскликнули брат и сестра.

– Разумеется, мне, – ехидно подтвердил Мэйхью. – Видите ли, все деньги, включая и долг Блэккеру, уже пристроены. Часть их предназначена для уплаты за партию французского коньяка, что находится в этих бочках, но большая часть денег пойдет на партию золота, награбленного наполеоновскими солдатами. Те переправят его через Ла-Манш сюда, как только получат от нас причитающуюся сумму. Из-за Блэккера, который до сих пор не вернул мне долг, я оказался без денег. А они мне сейчас чертовски нужны!

– Это вам даром не пройдет! – дрожащим голосом крикнула Ребекка. – Вас арестуют и… посадят в тюрьму!

Мэйхью разразился громким хохотом.

– Разумеется, посадят, если поймают! – сказал он сквозь смех. – Боюсь, это так и останется благими намерениями, дорогая мисс Нэш! Вот уже лет двадцать, как меня грозят поймать и повесить. Так что я легко отделаюсь, если меня посадят… Другое дело, если предъявят обвинение в контрабанде, убийстве или… ох! измене. Я весьма скептически смотрю на нашего старого врага Наполеона, надевшего корону, но не имеющего средств, чтобы достойно платить своим солдатам, полуголодным и одетым в лохмотья. Но это не мешает французским пленным бежать и снова бросаться в бой… А вот за пленных генералов Бонапарт платит очень хорошо… Ну, например, за генерала де Монфора. Но, разумеется, все это не измена, а просто прибыльное дело. У меня нет политических пристрастий, и я не люблю этих мосье. Зато мадемуазели – это да! От одного взгляда на них в голове начинается такое!… Ну, хватит об этом, – резко сказал Мэйхью и посмотрел на Блэккера. – Где же Трилоуни? Ему передали мою записку?

– Пришлось отдать ее дряхлой развалине Майлзу, дворецкому в доме Рэмсденов, так как ни одного из братьев не было дома. Молодым парням надоело сидеть в поместье, и они решили пошарить по окрестностям.

Мэйхью ругнулся, и Ребекка удивилась, почему он совсем не вспоминает о Люси, а все время говорит о Люке.

– Ну что ж, будем надеяться, что с Божьей помощью братья прочтут записку и приедут ко мне домой в назначенный час и все получится именно так, как я задумал.

– Почему их так интересует Люк? Что его связывает с ними? – шепотом спросила Ребекка брата, заметив на его лице странное выражение.

– Блэккер как-то сказал мне, что клан Трилоуни имеет какое-то отношение к контрабанде, – тоже шепотом ответил Саймон. – Я подозреваю, что эти два негодяя знакомы с ним гораздо дольше, чем мы с тобой.

Ребекка вздрогнула, как от удара. Не может быть! Люк занимается контрабандой? Люк – преступник? Это невероятно! Но память вернула ее на несколько недель назад, когда она отправилась искать Саймона в таверне «Бык и мышь» в Брайтоне. Тогда ей показалось, что Блэккеру известно имя Трилоуни. И потом, когда они с Люком верхом возвращались домой, он вел себя довольно странно – отмалчивался, когда она расспрашивала его о Блэккере.

Разрозненные кусочки информации, сверлившие мозг девушки, сложились в единое целое, повергнув ее в ужас. Она вспомнила контрабандистов с бочками на плечах, которых видела в лесу, когда шла ночью в усадьбу Рэмсденов. Они шагали, между прочим, по направлению к Уэстбруку! Уж не в усадьбу ли? Нет, это может быть простым совпадением. Их привел туда Блэккер, поскольку он был здешним и хорошо знал местность.

В характере Люка нет-нет да и прорывалось что-то угрожающее… какая-то безжалостность, которая сглаживалась учтивыми манерами. Она подметила это с первой минуты, как увидела его.

– О, я вижу, мисс Нэш разволновалась, что мне все известно о ее любовнике! – разгадал ее состояние Мэйхью, радуясь своему открытию и обдумывая, как бы ему воспользоваться им, чтобы нанести ненавистному Трилоуни удар побольнее. Например, заставить эту красивую девушку презирать его старого врага – Люка Трилоуни. Это была бы самая сладкая месть, какую только можно придумать, пронеслось в голове Мэйхью. – Что ж, позвольте мне немного просветить вас, мисс Нэш. Мы с Люком Трилоуни – старые знакомые! Очень старые. Я знал еще его отца, Джаго Трилоуни. Сдается мне, что это я ускорил смерть этого человека. Из-за того, что он не хотел образумиться, – сказал Мэйхью с нотками осуждения в голосе. – Потом, когда дело отца перешло к его сыну Люку, встретиться с ним лицом к лицу мне так и не довелось.

Ребекка не сводила с него глаз. После недолгой паузы Мэйхью снова заговорил:

– Сначала наши пути не пересекались: море безбрежно, товара – непочатый край. Но Люк хотел большего… – Рысьи глаза Мэйхью загорелись лихорадочным огнем, и Ребекка поняла, что он сумасшедший. – Расширяя свое дело, он старался разорить меня. И это ему удалось, – тихо проговорил Мэйхью, устремив куда-то вдаль невидящий взор. – Но я должен был вернуться, чтобы отомстить ему. Бьюсь об заклад: после стычки у Лизард-Пойнт Люка убедили, что я убит. И это позволило мне бежать из Девона и от… таможенников. – Он криво ухмыльнулся. – Люк опасный человек, моя дорогая, и совсем не годится в мужья такой чистой и невинной девушке, как вы. Одну из своих корнуолльских любовниц он сделал почти что женой. Люк доверяет этой роскошной брюнетке настолько, что она решила, будто ей принадлежат все его богатства… кроме его фамилии. Я не сомневаюсь, что, как только вы переедете в Корнуолл, она не оставит вас в покое. Говорят, у нее ужасный характер.

– Я не желаю больше слушать вас! – гневно воскликнула Ребекка, перебивая его разглагольствования. Она промерзла до костей, но ее сердце пылало презрением к этому омерзительному человечку. – Вы гнусный, отвратительный тип! Вы нарочно лжете, чтобы поссорить меня с женихом и погубить нашу любовь! По вашему же собственному признанию, вы ненавидите его! Я больше не желаю слушать ваши лживые обвинения!

– Клянусь вам моим малюткой сыном, все, что я сейчас сказал, – чистая правда! А я сынишку очень люблю, – искренне признался Мэйхью.

– Не обращай внимания, – резким тоном велел сестре Саймон, заметив, как она взволнована. – Он ослеплен ненавистью настолько, что не в состоянии отличить белое от черного, замешивая чистую правду на явной лжи.

В ответ на слова Саймона Руперт Мэйхью только весело рассмеялся и, ругнувшись, движением руки показал, что всем пора выбираться отсюда. Потом подошел к Кларки и жестом приказал ему идти впереди и освещать дорогу на вершину скалы.