Тем временем пленка в магнитофоне продолжала крутиться, а Смайлоу – расспрашивать Бобби Тримбла о том, каким образом он вымогал деньги у своих приятелей и знакомых.

– Чаще всего было так, – обменял Бобби. – Я выбирал кого-то из друзей и начинал при нем распространяться о том, как выросла и похорошела моя сестренка. Обычно я говорил, что она стала настоящей маленькой женщиной, что ей не терпится похвастаться перед каким-нибудь парнем своими недавними приобретениями или же что она окончательно созрела и рвется в бой. Так я постепенно доводил клиента до такого состояния, что он начинал незаметно для себя думать о ней, оценивать свои шансы и все такое. Иногда это занимало несколько дней, а иногда – всего несколько часов, но осечек больше не было. У меня, видите ли, было своеобразное шестое чувство: я просто знал, что, кому и как сказать. В конце концов все они прибегали ко мне, чтобы заключить сделку. Я называл цену, и ни один, представляете, ни один из этих сосунков даже не попытался торговаться! Короче, они платили, я называл время и место, все остальное было делом Юджин.

– Что – остальное?

– Ну… Она умела делать их послушными, что ли… В общем, вертела ими как хотела, а они только слюни пускали.

– То есть твоя сестра начинала заигрывать с ними?

– Можно сказать и так… Когда же они возбуждались, я врывался в комнату и требовал все их деньги, а не то…

– Ане то – что?

– Ну, обычно я вроде как цитировал уголовное уложение насчет совращения несовершеннолетних, и все такое прочее… Если клиент начинал грозить полицией, я отвечал, что в суде будет его слово против нашего слова, а какой состав присяжных поверит взрослому бугаю, а не двенадцатилетней девственнице? Словом, большинство предпочитало откупиться. Именно благодаря этому мы смогли заниматься этим бизнесом так долго – ведь все эти кретины не только не шли в полицию, но даже друг другу не рассказывали о том, как их обвели вокруг пальца. Кому охота выглядеть в глазах других идиотом?

– Твоя сестра участвовала в этом добровольно?

– А как вы думаете, детектив? Неужели вы считаете, что я ее заставлял? Бабы обожают покрасоваться перед мужиками, потрясти у них перед носом сиськами или повертеть задницей, потому что в душе все они – эсгиби… эксгибиционистки. Они же от этого просто тащатся… Простите, мисс Манделл, я не хотел вас оскорбить, но, думаю, в данном случае детектив Смайлоу со мной согласится. Все ба… то есть, я хотел сказать, большинство женщин таковы. Они знают, чем наделила их природа, и здорово этим пользуются. Каждой бабе приятно, когда мужик готов на карачках ползать, лишь бы ему разрешили подержаться за местечко по-мясистее.

– Я весьма признательна вам за этот поразительно глубокий экскурс в женскую психологию, – едко сказала Стефи, но ее сарказм пропал втуне. Бобби, во всяком случае, нисколько не смутился.

– Еще раз простите, мисс Манделл, – ответил он, – но не я придумал эти правила. Я просто рассказал, как оно на самом деле устроено, а почему это так – я не знаю.

– Но круг «клиентов», как ты их называешь, был ограничен, и рано или поздно…

– А мы переключились на окрестные кварталы. Юджин выглядела такой свежей и невинной, что каждый из клиентов считал, что будет у нее первым. Вот почему я знал, что моя схема сработает и с мужчинами постарше.

– Расскажи об этом поподробнее.

– Что тут рассказывать? Юджин была безотказной приманкой. Они слетались на нее, как мухи на мед, а она умела их расшевелить. Это была ее главная задача. Мы, мужчины, почему-то лучше всего реагируем на робких, неопытных скромниц, а Юджин умела разыграть целку убедительнее, чем любая из женщин, которых я встречал. Хэммонд отер рукавом влажный лоб, прислонился затылком к косяку и закрыл глаза. Но уже через несколько секунд клавиша остановки записи громко щелкнула, и Смайлоу спросил:

– Эй, Хэммонд, с тобой все в порядке? Хэммонд открыл глаза. Все, кто находился в комнате, смотрели на него, и только Юджин сидела, опустив глаза и разглядывая сложенные на коленях руки.

– Да, конечно, – как можно увереннее ответил он. – А что?

– Ты очень бледный, – объяснила Стефи. – Может, все-таки принести тебе стул? А как насчет минеральной воды или тоника?

– Нет. – Хэммонд покачал головой. – Не надо, спасибо. Смайлоу продолжал внимательно смотреть на Хэммонда, он явно сомневался в его искренности.

– Сколько еще осталось? – спросил Хэммонд, имея в виду запись.

– Совсем немного, – ответил Смайлоу и повернулся к Юджин:

– А вы, доктор Кэрти? Вы готовы дослушать пленку до конца? Юджин молча кивнула. Смайлоу включил магнитофон, и из динамиков снова зазвучал гнусавый голос Бобби, в подробностях рассказывавшего, как они переключились на пожилых состоятельных бизнесменов, с которыми он знакомился в дорогих барах и вестибюлях престижных отелей. Фактически Бобби исполнял при Юджин роль сутенера, причем со временем он действительно наловчился точно выбирать самых денежных клиентов.

– Больше всего они боялись неприятностей, – с усмешкой говорил Бобби. – Когда я объяснял, что грозит им за попытку изнасиловать мою несовершеннолетнюю сестренку, они легко расставались с содержимым своих бумажников. Денег у них было полно – намного больше, чем у соседских парней, считать. Наш бизнес процветал, и они не привыкли их.

– Похоже, вы отлично сработались, не так ли, Бобби?

– Да, детектив. Юджин прекрасно делала свое дело, а я свое. Только однажды у нас произошла осечка, которая и погубила все.

– Ты пытался убить этого парня, не так ли?

– Это была чистая самооборона, мистер Смайлоу. Этот сукин сын бросился на меня с ножом.