– Заткнись! – бросил Бобби.

– Послушайте, джентльмены, – вмешался Смайлоу. – Мне тут пришла в голову одна неплохая идея. Кажется, я знаю способ удовлетворить мисс Манделл, не проливая ничьей крови.

– Что у тебя на уме? – буркнул Бобби.

– Мисс Манделл будет выступать обвинителем по делу об убийстве Люта Петтиджона…

«Тревога!!!» – зазвенели в мозгу Бобби тревожные колокольчики. Упоминание о деле Петтиджона помогло ему вспомнить, где он видел этого Смайлоу. Ну конечно!.. После убийства по телевизору передавали пресс-конференцию, на которой старший детектив Смайлоу отвечал на вопросы корреспондентов. Значит, вот оно что!.. Оказывается, Смайлоу ведет и дело Петтиджона.

Откинувшись на спинку стула, Бобби постарался взять себя в руки.

– По делу Петтиджона? – спросил он небрежно и почувствовал, как его лоб покрывается испариной.

Смайлоу наградил его долгим, суровым взглядом, от которого Бобби стало еще больше не по себе. Потом детектив со вздохом закрыл папку.

– Я надеялся, что мы поймем друг друга, Бобби. Но если ты предпочитаешь разыгрывать дурачка, мне не остается ничего другого, кроме как передать тебя нашей очаровательной мисс Манделл.

Он со скрежетом отодвинул стул и, сухо кивнув, вышел из комнаты, а Бобби испуганно посмотрел на адвоката.

– Что я такого сделал? – спросил он, пожимая плечами.

– Ты пытался обмануть самого Рори Смайлоу! Ничего хуже ты и придумать не мог.

Смайлоу и Стефи долго не могли успокоиться. Приехав из тюрьмы в полицейское управление, они на протяжении доброй четверти часа в восторге хлопали друг друга по плечам, радуясь успеху разыгранного ими спектакля, после которого Бобби Тримбл наконец разговорился. Их откровенная радость была неприятна Хэммонду, но деваться ему было некуда, и он притворился, будто разделяет их ликование.

– Я дал ему часок на раздумья, – объяснял ему Смайлоу. – И готово – парень спекся. Он всерьез поверил, что Стефи способна предъявить ему обвинение в зверском изнасиловании с отягчающими вину обстоятельствами. На этом он и сломался. – Смайлоу довольно хмыкнул. – Сломался и выложил все, что знал.

Но Хэммонд знал, что на самом деле Элен Роджерс вовсе не утверждала, будто ее изнасиловали. Единственное, чего она добивалась, это того, чтобы Бобби Тримбла упрятали за решетку. Только в этом случае, считала Элен, другие женщины будут избавлены от опасности, которую он собой представлял.

– Мне не терпится увидеть, какое лицо будет у Юджин Кэрти, когда она услышит запись допроса своего братца, – сказала Стефи Хэммонду. – Тебе нужен был мотив преступления? Так вот, на этой пленке полно такого, что может служить самым убедительным мотивом.

Хэммонд старался ровно дышать, чтобы справиться с подступившей к горлу тошнотой. Его начало мутить с тех самых пор, как Стефи сообщила ему о том, что брат Юджин находится в тюрьме. Стефи и Смайлоу так радовались, так гордились своей пленкой! А ему хотелось вырвать кассету из магнитофона, бросить на пол и растоптать. Слушать пленку ему не было никакой необходимости – все, что могло на ней быть, он уже знал от Лоретты.

Да, если смотреть на факты непредвзято, то картина получалась, конечно, весьма неприятная. В их свете Юджин представала если не чудовищем, то, во всяком случае, личностью крайне отталкивающей. Показания Бобби Тримбла, несомненно, изрядно им приукрашенные, могли серьезно повредить Юджин. Как справедливо заметила Стефи, при желании каждый факт из ее биографии можно было превратить в убедительный мотив для убийства.

А именно мотива и не хватало, чтобы предъявить Юджин Кэрти официальное обвинение.

Поначалу Хэммонд надеялся, что следователи Смайлоу окажутся не такими сметливыми и расторопными, как Лоретта, и что ему удастся оттягивать передачу дела в суд бесконечно. Или по крайней мере до тех пор, пока он не выяснит достоверно и точно, что именно связывало Юджин с Петтиджоном. Но после того, как он получил отчет Лоретты, Хэммонд решил предложить Юджин вместе пойти к Смайлоу и во всем ему признаться. Самому ему, конечно, с самого начала следовало рассказать детективу о своей встрече с Петтиджоном, но тема его разговора с магнатом была столь деликатной – или столь взрывоопасной, – что Хэммонд до конца надеялся сохранить эти сведения в тайне. Но теперь, похоже, никакого выбора у него не осталось. Да и Юджин, безусловно, следовало рассказать Смайлоу о своем прошлом до того, как он узнает обо всем через своих информаторов и начнет строить предположения относительно возможного характера ее связи с Петтиджоном.

Но эти его намерения так и остались нереализованными. Утром Хэммонду не удалось поговорить с Юджин, поскольку к тому моменту, когда Стефи ворвалась в его спальню, она благополучно вернулась к себе домой. Сначала Хэммонд был только рад этому, полагая, что, если бы Стефи застала их с Юджин в одной постели, это подорвало бы всякое доверие к тому, что они собирались сообщить. Но когда он узнал, что за новость принесла ему Стефи, сердце его упало.

Он понял, что все погибло.

Бобби Тримбл возник неизвестно откуда, возник в самый неподходящий момент. Теперь Смайлоу все известно, а Хэммонд даже не мог предупредить Юджин, какая ловушка ее ожидает. Что же делать?..

Его размышления прервал писк пейджера. Все трое полезли проверять.

– Это мой, – сказал Хэммонд, и Смайлоу придвинул к нему телефон.

– Спасибо, я воспользуюсь сотовым, – поблагодарил Хэммонд и, извинившись, вышел в коридор, где он мог разговаривать относительно свободно.

Набрав номер, высветившийся на экране пейджера, он прижал телефон к уху.

– Алло, Лоретта? Что у тебя?