себя отвратительные звуки. В конце концов Конан, потеряв терпение, оглушил его ударом кулака между ушей и попросту занес на борт на руках.

Арвистли стоял на берегу с отрешенным видом. Он созерцал погрузку так, словно пытался извлечь из всей этой суеты некий философский смысл.

Кузины визжали, боялись идти по сходням и в конце концов трое негров-носильщиков перенесли их на борт, усадив себе на закорки. Кузины были в восторге, негры, судя по всему, — тоже.

Масардери была в очень хорошем настроении. Светило солнце, море переливалось яркой синевой, ветерок колыхал траву на холмах у берега. Красавец-корабль, хоть и небольшой, но очень хорошо оснащенный, покачивался у пристани. Его треугольный парус был выкрашен в алый цвет и посреди него красовалось изображение крылатого солнца с двумя глазами.

Капитан изо всех сил старался сдерживать свои чувства и поэтому изъяснялся по большей части громовым мычанием. Очевидно, невнятное «м-м-м-м!!!» и «э-э-э!!!» заменяли у него те слова, которые он привык произносить в подобных же ситуациях.

Конан — и тот развеселился. Стоял, подбоченясь, возле Масардери и осматривался по сторонам.

— В такие дни, как сегодня, мне начинает казаться, будто все люди вокруг только тем и заняты, что стараются насмешить меня, — сообщила Масардери.

Конан фыркнул.

— Это чувство не оставляет меня большую часть жизни, — заметил он. — Особенно когда я наблюдаю за персонажами, вроде Кэрхуна. Такая почтенная личность, просто умрешь от смеха!

Масардери вдруг нахмурилась.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего. — Конан пожал плечами. — Просто он мне не нравится. Но это, разумеется, не мое дело.

— Как это — не ваше, если он вам не нравится?

— Я хотел сказать: меня совершенно не касается то обстоятельство, что почтенный Кэрхун — пройдоха и негодяй.

— Не понимаю, — строго произнесла Масардери, — как вы можете осуждать моего родственника, когда даже не знаете его.

— Кое-что я о нем знаю, — возразил Конан. — Будьте с ним осторожней, вот и все. Он не опасен, — добавил киммериец, — просто может причинить неприятности.

Если Конан и хотел этими словами успокоить госпожу Масардери, то добился прямо противоположного результата. Она насупилась и несколько раз посмотрела на суетящегося Кэрхуна с явным неодобрением.

Наконец сама дама взошла па корабль, сопровождаемая Конаном. Сходни убрали, паруса наполнились ветром, и «Королева Вилайет» вышла в море.

Ей предстояло миновать узкий пролив, обойти несколько островов, пройти мимо опасных рифов и затем подобраться к цели, минуя еще одну гряду скал, выходящих прямо из воды и особенно опасных в момент отлива.

Морские птицы пронзительно кричали в вышине. С берега какие-то люди махали кораблю руками, и Конан подумал о том, что морское плавание всегда поначалу представляется своего рода праздником. Опасности, бури, болезни от нехватки воды и гнилой пищи — все это наступает потом; но пока берег не скрылся из глаз, праздник не прекращается. А поскольку сейчас «Королеве Вилайет» предстояло плыть вдоль берегов все время, морская часть путешествия обещала стать особенно приятной.

Несколько раз им попадались навстречу рыбаки, и пассажиры «Королевы» весело окликали их, а те, в свою очередь, обменивались с командой «Королевы» весьма солеными шуточками. Что взять с неотесанных рыболовов! Они ведь не получали строгих указаний от Кэрхуна касательно правил поведения при знатных дамах.

Арвистли, очень бледный, находился на нижней палубе. Почти все время он свешивался за борт и давился, а Мэн-Ся сидел поблизости с кувшином воды. Каждый раз, когда у Арвистли перекашивалось лицо, Мэн-Ся давал ему немного попить.

— Нет хуже, если тошнит на пустой желудок, — говорил маленький кхитаец. — Жидкости в теле должны находиться в полном равновесии, поэтому ты обязан постоянно пополнять запасы. Если блевать хочется, а нечем, может случиться удар.

Арвистли молча глотал воду и снова свешивался за борт. Он почти ничего не понимал из произносимого кхитайцем. Впрочем, тот и не рассчитывал, что его будут слушать внимательно. Главное — страдалец знал, что находится здесь не один, что поблизости некто ему сочувствующий. Журчание человеческого голоса, иногда вполне бессмысленное, может спасти жизнь. Так утверждал учитель Тьянь- По. И потому, являя милосердие к страданию живого существа, Мэн-Ся выполнял свой долг при Арвистли.

Конана меньше всего заботило самочувствие столь незначительного человека, каким был маг- шарлатан. Он внимательно всматривался в морские просторы. Несколько раз киммерийцу казалось, будто он замечает какой-то корабль, преследующий «Королеву».

Странное дело, этот корабль то появлялся почти совсем рядом, то вдруг исчезал в волнах. Он сам будто таял в мерцании вод, среди бликов растворенного в воде солнца. Конан жмурился, отводил глаза, а когда снова поворачивался туда, где только что неслась боевая галера, видел лишь воду и пустоту…

Эта игра света и теней продолжалась уже некоторое время. В конце концов киммериец начал сердиться. Что происходит? Опять какие-то магические штучки?

Он оставил Масардери одну — у той снова поднялось настроение, и она с наслаждением подставляла лицо морскому ветру, — и спустился туда, где видел Мэн-Ся с его приятелем.

— Арвистли никак не может заниматься наведением иллюзий, — заверил киммерийца Мэн-Ся. — Вы только взгляните на него! Нет, учитель Конан, такой человек, как Арвистли, здесь совершенно бессилен. Болезнь одолела его. Морская качка убивает моего друга.

— Передай ему мои поздравления, — сказал Конан. — Как только очнется, так сразу и передай. Потому что если бы его не убивала качка, его убил бы я, а это намного верней.

Мэн-Ся удивленно заморгал, но Конан уже поднимался наверх.

Корабль снова был виден. Теперь его заметили и моряки. Многие собрались на верхней палубе и показывали руками на длинную, выкрашенную в черное боевую галеру, которая догоняла «Королеву» так легко, словно та была детской лодочкой, выструганной из дощечки, а не отличным быстроходным парусником.

Капитан, напрочь позабыв обещания, данные Кэрхуну, изрыгал проклятия и отдавал приказания готовиться к бою.

— Пираты! Чума на голову и в задницу их мамаше! Откуда в этом проливе взялись пираты, так их и так?!! — орал он, топая ногами.

Кэрхун тоже поднялся на палубу. Он поглядывал на негодующего капитана, и на лице племянника Масардери застыло странное выражение. Он как будто был удовлетворен происходящим.

Разумеется, и думать нельзя было о том, чтобы сделать капитану замечание касательно его поведения. В боевой обстановке, как говорится, все средства хороши.

Трое чернокожих спутников Масардери и Конан-варвар тоже вооружились, ожидая нападения противника. Теперь уже было ясно, что таинственная галера — пиратский корабль и что уйти от нее не представляется возможным. Предстоит дать бой.

Длинные весла размеренно погружались в воду. Узкое «тело» галеры стремительно мчалось вперед. Корабль был похож на змею, готовую атаковать.

Первое столкновение оказалось ужасным. «Королева» содрогнулась всем корпусом. По кораблю пробежала дрожь, один из моряков не удержался на палубе и с воплем полетел в воду.

Он пролетел как раз мимо Арвистли. Тот схватился рукой за ванту и медленно повернулся к Мэн- Ся.

— Что происходит? — спросил он. — Один моряк решил покончить с собой?

— На нас напали пираты, — лаконически ответил Мэн-Ся. — И дела наши, похоже, плохи.

— Пираты? — Из бледного Арвистли сделался зеленым. — Боги, мне очень плохо…