власть.
- Врешь! - зарычал Черняк бешено, хватая Митю за плечо. - Врешь, комиссар!
- Вру! - сказал Митя, подымаясь на ноги. - Вру! Не может быть, чтобы матрос Черняк, сам пролетарий и сын пролетария, потом и кровью плативший буржую за кусок хлеба, помогал этим буржуям душить нашу власть. Не верю в это, несмотря на всё, что делал матрос Черняк. Не верю, чтобы ты был враг своей советской власти. Не враг ты.
- Не враг, - повторил матрос и тоже поднялся на ноги.
Они поглядели в лицо друг другу, и Митя сказал, быстро сунув руку за пазуху:
- Вот тебе, Ефим, последняя проба - эта бумажка. Она за моей подписью и батальонной печатью. По ней матрос Черняк, боец Красной Армии, направляется в штаб Двинской флотилии со специальным поручением. В штабе разыщешь товарища Ситникова и скажешь ему всё. Не найдешь Ситникова - к комиссару флотилии явишься. Одним словом, уходи отсюда. До Двины тылами верст двести с лишком, добредешь как-нибудь, а может, у Вельска к нашим по пути пристанешь. В деревнях кусок хлеба вестовому дадут. Иди!
Митя отдал Черняку бумажку и быстро повернулся к двери. Часовой с прежним нарочитым усердием храпел на своем чурбане. Митя усмехнулся этому старательному храпу. Черняк вышел следом за Митей. Не глядя друг на друга, они разошлись в разные стороны.
Вернувшись в свою землянку, Митя зажег сделанную из консервной банки коптилку и сел за стол. В углу на нарах сладко похрапывал командир батальона Вася Бушуев. Мите спать не хотелось. Мысли его были заняты Черняком. Чтобы дать им другое направление, Митя взял самоучитель английского языка и положил его перед собой на стол, сколоченный из неструганых досок. Стол кренился, вместе с ним кренилась и коптилка. Хилый огонек её дрожал как от озноба. В землянке было в самом деле холодно. Давно прогоревшая буржуйка остыла. Остыли и проржавевшие трубы, подвешенные на обрывках телефонного провода поперек землянки. От двери к столу сочился острый холодок.
Митя поджал под себя ноги и плотней запахнулся в полушубок. Светлые нечесаные волосы беспорядочными прядками упали на широкий, в едва заметных рябинках нос.
- Ride, - бормотал Митя, - ride.
Слово было знакомо. Митя знал, что оно означает - ездить верхом, но фраза касалась луны - не могла же луна гарцевать по небу. Митя полез в истрепанный карманный словарь и обнаружил, что это слово значит не только - ездить верхом, но также и плыть, и стоять на якоре, и даже - мучить.
- Ишь, скупердяи - проворчал Митя. - Одним словом во всех случаях жизни обойтись хотят, - и подчеркнул непонятную фразу, чтобы позже справиться о её смысле у пленного капитана Вильсона.
Пленные англичане случались на позициях довольно часто, и они-то и навели Митю на мысль заняться их родным языком. При допросе одного из них в Особом отделе бригады, где Митя бывал по делам, выяснилось, что за отъездом единственного переводчика никто говорить с пленным не может. Начальник отдела жаловался на нехватку людей, знающих языки. Тут-то Митя и решил заняться английским языком. Через несколько дней он выпросил себе пленного капитана Вильсона, довольно хорошо говорившего по- русски, отыскал в политотдельской библиотеке самоучитель и словарь и принялся за работу.
Первый урок английского языка принял неожиданное направление и для ученика и для учителя.
Посмотрев на добытый Митей самоучитель, капитан Вильсон отложил его в сторону и сказал:
- Мы не будем заниматься по этой плохой книге. Мы будем заниматься согласно другой методе. Я буду разговаривать с вами. Будем вместе немножко писать и немножко работать грамматически. Не так?
- Идёт, - кивнул Митя. - Так и лучше даже.
- Я тоже думаю, что так лучше, - сказал Вильсон. - Мы именно будем разговаривать. Вы будете что- нибудь спрашивать существенное, я буду что-нибудь отвечать. Ну? Или так же я у вас буду что-нибудь спрашивать. Например, я спрошу вас, пожалуйста, - почему у русского офицера такая плохая и сырая землянка? Разве нельзя её отделать досками? У вас, у русских, очень много леса. Не так?
Капитан сел на грубо сколоченный табурет и улыбнулся тонкими недобрыми губами. Он ждал ответа. Митя долго молчал. Ему вдруг не захотелось брать уроки английского языка. Ему захотелось взять за шиворот этого высокого, самоуверенного, румянолицего офицера и вышвырнуть за дверь землянки. Но он сдержался и, отвернувшись, сказал хмуро:
- Вы, кажется, хорошо осведомлены насчет русского леса!…
- Ну, не так хорошо.
- Во всяком случае достаточно хорошо, чтобы пожелать заграбастать его в свои руки.
- Заграбастать! - поднял брови капитан Вильсон. - Интересное слово!
- Очень интересное. Впрочем, есть еще интереснее слова: «ограбить», «расстрелять», «оккупировать», «колонизировать».
Митя побагровел, и кулаки его невольно сжались. Уже совершенно забыв о предполагавшемся уроке английского языка, он с внезапной яростью подступил к капитану:
- Зачем вы пришли на нашу землю? Кто вас звал сюда?
- О, это совсем наивный вопрос, - усмехнулся капитан, чуть бледнея и презрительно сжимая тонкие губы. - Мы пришли за тем, чтобы делать у вас порядок.
- Английский порядок, надо полагать?
- Да, так понимать - будет правильно.
- То есть, значит, такой порядок, при котором правители России были бы вашими приказчиками и при котором вы могли бы свободно выкачивать из неё богатства, как вы делаете это где-нибудь в Африке?
