изо всех сил стиснула ей горло, на человека, который много лет их разыскивал, на человека, чьи действия в каком-то смысле обусловили ее жизнь.
Словно прочитав ее мысли, Жозеф недобро улыбнулся:
— Где он?
Она беспомощно взглянула на Джорди, но тот ничем не мог ей помочь: гигант, стоявший позади него, уткнул ему в спину дуло пистолета.
— Его здесь нет… — наконец произнесла Шарли, слыша себя словно со стороны. — Он ушел погулять… наверно, играет где-нибудь в лесу…
Снова улыбка.
— Ты врешь, Шарли. Но это обычное дело для наркоманов, они всегда врут. Только это они и умеют. Разумеется, он здесь. Снаружи нет никаких детских следов. Так где же он?
В комнате, обшитой деревянными панелями, повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине.
— Давид! — позвал бывший санитар. — Спускайся!
Прошло несколько секунд. Ни звука.
— Давид, твоя мама с нами, и если ты не спустишься, с ней случится что-то очень нехорошее! Ты же не захочешь…
— Давид, — закричала Шарли, — не спускайся, звони в поли…
Она не ожидала пощечины и не успела отстраниться, но у этого человека явно не было практики Сержа, поэтому она устояла на ногах. Лишь слегка пошатнулась, мельком увидев, что Джорди попытался оттолкнуть гиганта, но безуспешно. Потом снова выпрямилась и повернулась лицом к своему мучителю.
«Ему это нравится…» — подумала она. Она слишком хорошо знала этот блеск в глазах, чтобы ошибиться: такой же она часто видела раньше в глазах Сержа. Этим человеком владел тот же демон.
«Нет… еще более страшный…»
— Если скажешь еще хоть слово, я тебя прикончу! А перед этим я покажу тебе вот на этом типе, как именно умер тот паршивый наркоман, с которым ты сбежала из клиники! Для мальчишки это все равно ничего не изменит!
Утонченный акцент полностью исчез, сменившись обычным, даже вульгарным выговором.
Человек снова позвал:
— Давид, хватит уже! Спускайся! Иначе я сам за тобой приду! И уж поверь, лучше тебе спуститься!
Тишина. Краем глаза Шарли заметила, что Джорди внимательно обводит взглядом комнату, словно обдумывая какой-то маневр.
Сверху донесся слабый шум. Шарли подняла глаза и вздрогнула.
«Нет!»
Маленькая фигурка отделилась от одной из деревянных колонн верхней галереи.
«Нет, нет, нет!»
— Давид, мы тебя ждем…
Фигурка достигла верхней лестничной площадки и двинулась вниз. Снова замерла.
Сердце Шарли сжалось от тревоги и ужаса, когда она различила искаженное судорогой лицо сына, его расширенные глаза… Казалось, он испытывал страшную боль.
— Ну вот и ты, — сказал светловолосый человек и закусил губы, словно сдерживая готовые вырваться слова «мелкий паршивец» или что-то в этом роде.
Он молчал — очевидно, чтобы не напугать Давида раньше времени, — но исходящая от него враждебная сила была почти физически ощутима.
— Спускайся, Давид, мы все тебя ждем…
Ступенька, другая, третья, четвертая… Движения Давида были механическими, словно у заведенной игрушки.
— Давид, нет!..
— Заткнись!
На сей раз пощечина была оглушительной, и Шарли рухнула на пол.
Гнев и ненависть, затопившие все ее существо, были стократ сильнее тех, что она когда-либо испытывала к Сержу. Она не чувствовала боли от удара, не замечала, что из носа идет кровь, а зуб — все тот же самый многострадальный зуб — словно пронизывают десятки острых иголок. Не видела, как Джорди снова попытался освободиться, не слышала ворчания гиганта: «Стой смирно, сучий потрох!», сопровожденного тяжелым ударом в спину пленника…
Шарли почувствовала, что ненависть взрывается в ней, как мощный гейзер. Она поняла, что готова умереть, но все же попытаться защитить себя и Давида. В метре от камина к стене была прислонена тяжелая кочерга. Хватит одного прыжка, чтобы оказаться там, схватить ее и броситься на этого мерзавца… Шансов почти никаких, но она должна это сделать — это их последний шанс. На кону их жизнь. Схватить кочергу и изо всех сил шарахнуть этого типа по колену… или по яйцам… Что бы потом ни случилось…
Она застыла.
Голос, прозвучавший в ее ушах — или внутри ее головы? — не принадлежал ей. Это был…
В комнате резко похолодало — или, по крайней мере, Шарли так показалось, потому что ее руки внезапно покрылись «гусиной кожей». Она мельком огляделась и поняла, что все, кто здесь был, ощутили то же самое.
Она подняла глаза и взглянула на Давида. Он стоял на середине лестницы — совершенно прямой, даже как будто одеревеневший; его лицо было освещено бледным зимним светом, падающим из узкого бокового окна. В глазах, устремленных на светловолосого человека, пылала такая ненависть, которой она никогда не могла бы в нем заподозрить… похожая на ту, что владела сейчас ею самой. От него словно исходило электричество — огромная энергия, превосходящая по силе человеческую…
Шарли точно не знала, что Давид собирается сделать, но понимала одно: ему ни в коем случае нельзя… вызывать эту силу!
— Ты что творишь, мать твою?.. — прорычал Жозеф.
Давид не отвечал. Его лицо напоминало маску смерти, глаза были похожи на два темных провала в бездну.
В комнате стало еще холоднее.
— Ну и что ты, по-твоему, сможешь сделать? Спускайся немедленно!
Никакого ответа. Ни единого движения. Только пристальный взгляд этих невероятных глаз, темных, как небо во время бури…
Резким движением убийца приставил дуло пистолета к щеке Шарли:
— Ты спустишься сию минуту, или я пристрелю ее у тебя на глазах! Ты слышишь? У тебя на гла…
…СИЛЬНЕЕЕЕЕЕ!
— Давид, нет!..
Все, что произошло потом, заняло ровно семь секунд.
Первая секунда: револьвер Жозефа упал на пол, словно оружие выбил из его руки кто-то невидимый.
Вторая секунда: Жозеф попятился, недоуменно глядя на свою пустую руку; Джорди, воспользовавшись всеобщим замешательством, нанес своему стражнику-гиганту резкий удар локтем в живот.
Третья секунда: Шарли вскочила на ноги и схватила кочергу; Джорди обрушил на лицо Такиса мощный удар кулаком, кажется сломавший тому нос.
Четвертая секунда: Шарли с размаху ударила кочергой по ногам Жозефа, в то время как тот пытался добраться до своего револьвера, отлетевшего на несколько метров.
Пятая секунда: Джорди подобрал с пола пистолет гиганта, выроненный тем во время схватки, и
