бросил на дороге…
Шарли недоверчиво взглянула на него. Как они смогли ее найти? Никто не знал, что они с Давидом здесь, — никто, кроме матери. Может быть, ее телефон прослушивался?.. Знают ли они, кто такая Шарли на самом деле? Камеры, прослушка… Но каким же образом она оказалась в самом центре этой шпионской истории?..
И вдруг ей на ум пришла ужасная догадка.
— Это вы… это вы убили Брижитт?
Глаза незнакомца округлились от непритворного удивления.
— Кто это?
— Моя подруга… у которой мы остановились в первый вечер после отъезда… Так это вы ее убили?
В глазах человека промелькнул какой-то странный огонек.
— Может быть… — наконец прошептал он.
— Но почему?
— На самом деле я не знаю, ответственны ли мы за смерть твоей подру…
— Зачем все это было нужно? Все эти камеры? Вся эта слежка? Зачем???
— Это все ради него… ради Давида. Точнее, из-за него… Он всему причиной.
Все это время Давид был в своей комнате, наверху. Он не находил себе места. Ему никак не удавалось ни на чем сосредоточиться. Не получалось вызвать силу. Не получалось даже отвлечься на игровую приставку… Он чувствовал страх.
Он знал, что какой-то человек должен вот-вот приехать. Он слышал, как тот крадется через лес, потом заходит в дом… И он знал, кто это: тот самый человек, который склонился над ним в больничной палате; человек, который объявил, что собирается убить его мать…
Внизу стояла тишина. Такая же глухая, ватная, парализующая тишина, как в те моменты, когда Серж учил маму «дис-цип-ли-не»…
Тревога сдавливала ему горло, мешая дышать. Он должен был спасти маму, а для этого нужно было пробудить силу.
Давид натянул шерстяные носки и бесшумно выскользнул в коридор. Голоса снова зазвучали, точнее, говорил в основном один, мужской голос, по-прежнему неразборчиво, но, по мере того как Давид приближался к лестнице, он слышал его все отчетливее…
Нет, этот голос был мягче, спокойнее. Хотя именно это спокойствие казалось едва ли не самой ужасной вещью в данных обстоятельствах: человек не может быть спокойным, если на него направлен револьвер. Давид знал, что револьвер у мамы есть — она забрала его из дома в ночь отъезда и теперь взяла с собой, чтобы встретить нежданного гостя.
Он пошел вдоль перил, окружавших верхнюю галерею, пытаясь найти место, откуда можно было бы увидеть происходящее внизу. Наконец, просунув голову между двумя столбцами, поддерживающими перила, он смог различить вздыбленную копну волос, которую сразу же узнал.
Мама. Она стояла спокойно, не собираясь нападать или защищаться…
Давид застыл на месте. Этот человек знает его?! О чем он говорит?
Чему?!
Давид еще немного подался вперед, пытаясь увидеть лицо человека. Маневр был довольно рискованный, но…
Лица человека по-прежнему не было видно, поскольку он стоял вполоборота, но Давид увидел его одежду и волосы.
Нет, не может быть! Что-то не так… совсем не так! Это был не тот человек, который склонялся над ним в недавнем видении. Но именно тот должен был сегодня приехать сюда — Давид был в этом уверен.
Он уже хотел закричать, чтобы предупредить маму о совсем другой опасности, но в это время громко задребезжал колокольчик над входной дверью.
Услышав этот звук, Шарли застыла от ужаса. То, что незнакомец подался ближе к ней, словно желая защитить, ничуть ее не успокоило.
— Не отвечай! — прошептал он.
— Шарли, с тобой все в порядке? — донеслось снаружи. — Это месье Боннэ! Шарли!
Месье Боннэ… Шарли с облегчением вздохнула, узнав его голос, и в особенности этот акцент, типичный для бургундского жителя, с раскатистым «р». Да, это действительно был месье Боннэ. За эти десять лет его голос тоже почти не изменился…
Колокольчик зазвенел снова.
— Шарли?..
Шарли колебалась. Если не отвечать, месье Боннэ может подумать, что она куда-то отлучилась, и решит ее дождаться. Или же он забеспокоится и позвонит ее матери… Ни в коем случае нельзя, чтобы он увидел здесь этого типа, иначе он вызовет полицию, и та прибудет через каких-нибудь двадцать минут…
Незнакомец, должно быть, тоже об этом подумал, потому что сказал:
— Я где-нибудь спрячусь, а ты открой дверь. Когда он уйдет, мы сразу же уедем.
Шарли в нерешительности посмотрела на него:
— А откуда мне знать: может быть, ты приехал за деньгами? Может быть, твои сообщники тебя подослали, чтобы…
Он взглянул на нее почти с болью. Потом, прервав ее жестом, расстегнул куртку и показал рукоятку пистолета, торчавшую из-за пояса. Прежде чем Шарли успела отреагировать, он взял пистолет и протянул его ей, рукояткой вперед:
— Если бы я пришел с дурными намерениями, уж наверно, я держал бы его в руках, когда вошел в дом.
— Шарли! — снова закричал месье Боннэ и изо всех сил забарабанил в дверь.
— Бери! — настойчиво сказал человек, протягивая ей свое оружие.
— О, черт!.. — пробормотала Шарли, взяла пистолет и наспех спрятала его вместе со своим под грудой диванных подушечек. Затем пошла открывать.
На пороге стоял месье Боннэ — крепко сбитый, краснолицый человек лет шестидесяти. Его руки в огромных варежках были похожи на две лопаты. На голове была меховая шапка с наушниками.
— Здравствуйте, месье Боннэ, — сказала Шарли, пытаясь улыбаться как можно непринужденнее. — Что-то случилось?
Гость крепко обнял ее и расцеловал в обе щеки:
— Шарли, малышка! Сколько лет мы с тобой не виделись!.. Глазам своим не верю!.. А ты не очень сильно изменилась… прическа у тебя, правда… гхм… а в остальном все как прежде! Пирог понравился?
…пирог понравился?..
Точно, ничего не изменилось! Как будто какая-то спираль раскручивалась в ее сознании, уводя к самым глубинам памяти…
— Я просто зашел проверить, все ли в порядке. У тебя гости? Я видел тут неподалеку две машины…
Шарли вздрогнула:
Выражение лица месье Боннэ стало другим — на нем появилось нечто вроде недоверия.
— Ну да, две… там, на подъездной дорожке. Джип и…
Он не договорил — откуда-то из-за угла ему на голову обрушился удар бейсбольной биты. Месье Боннэ рухнул на крыльцо. Шарли завопила.
