химического вещества… но был и какой-то другой запах, казавшийся здесь совсем неуместным: пыли, старого чердака — Давид не мог с точностью его определить. Все было каким-то расплывчатым, нереальным… И вдруг, непонятно откуда, появился человек, который склонился над ним и прошептал: …а когда я покончу с тобой, я убью твою шлюху-мамашу, как раньше убил ее подружку.

Он не произнес ни одного имени, не сообщил никаких подробностей. Но это и не понадобилось: Давид был достаточно взрослым, чтобы понять связь между этой призрачной сценой и вчерашней фотографией Брижитт на экране телевизора. Да и подруга у мамы была только одна…

Давид попытался отогнать вернувшийся страх, понимая, что мама не сможет в одиночку справиться с грозящей им опасностью. Он должен еще раз попытаться освободить свою силу. Это их единственный шанс на спасение. Спонтанность вчерашней попытки уступила место твердому, решительному намерению, вызванному необходимостью. И страхом.

Он отбросил одеяло, натянул свитер и шерстяные носки, снова сел на кровать.

На этот раз он не стал закрывать глаза, как вчера в бабушкиной гостиной. Нет, теперь ему хотелось воочию увидеть то, что произойдет. Он поискал подходящий предмет, который можно было бы переместить с помощью взгляда. PSP?.. Нет, слишком тяжелая… Картина на стене… книга… кукла в костюме знатной дамы XVIII века… ага, вот подходящая вещь — небольшая шкатулка, оклеенная ракушками. Маленькая и наверняка легкая. То, что надо.

Давид поднялся, подошел к старинному комоду, на котором стояла шкатулка, и стал не отрываясь смотреть на нее.

Ну давай же, Давид, у тебя получится! Ты еще не знаешь, где и как это может пригодиться, но ты можешь это сделать! Ты столько раз это видел в своих «воспоминаниях»! Да ты и сам всегда об этом знал… Тебе нужно просто выпустить на волю… этого зверька, запертого внутри. Зверька, который победит страшного черного зверя…

Он напряг все силы…

Ничего.

Еще… еще… Наконец он ощутил уже почти привычное покалывание, вроде щекотки под кожей. И теплоту… нет, жар! — волнами расходившийся из головы по всему телу…

…я убью твою шлюху-мамашу, как раньше убил ее подружку…

Сильнее! ЕЩЕ СИЛЬНЕЕ!

Его дыхание участилось, и он почувствовал, что слегка поднимается над полом, словно в невесомости. Одновременно в ушах нарастал гул — как будто в голове работал паровой котел…

Вот… вот оно! Ты же всегда это знал!..

Его глаза расширились… и тут же их заволокло белой пеленой. Он машинально встряхнул головой, и белый занавес распахнулся. Теперь Давид стоял неподвижно, наблюдая за открывшимся ему зрелищем.

Когда он пришел в себя, все его тело охватила лихорадочная дрожь.

Результат опыта оказался не тот, какого он ожидал, но сейчас это было неважно. Давид бегом бросился в комнату матери. Увидев, что она спит, он подбежал к ней и начал трясти за плечо, чтобы разбудить:

— Мам, просыпайся!.. Скорее!.. Он едет сюда!..

Джорди Фонте еще раз проверил указания GPS, потом недоуменно хмыкнул. Она что, и в самом деле скрылась где-то в лесу?..

Он пристально вглядывался в просвет между деревьями. Значит, Шарли проехала здесь вчера вечером?.. Никаких следов шин на дороге, конечно, не было: все занесло снегом. Он скорее предположил бы, что она застряла в одном из придорожных мотелей, когда все основные трассы перекрыли из-за непогоды… Он и сам потерял несколько драгоценных часов…

Джорди взглянул на экран GPS: согласно указаниям, дом должен был находиться примерно в полутора километрах отсюда, в лесу. Он повел машину с почти черепашьей скоростью. Заснеженные ветки хлестали по лобовому стеклу и крыше. Он подумал, что если Шарли с сыном и приехали сюда, то явно впервые за многие годы, иначе проезд был бы более удобным. Уж ветки, во всяком случае, были бы подрезаны…

Он проехал около километра, затем остановил свой внедорожник. Дальше ехать было нельзя: лес становился слишком густым.

Он осмотрел окрестности в надежде разглядеть хоть какое-нибудь цветное пятно: может быть, яркую зимнюю куртку, шапку или шарф…

Ничего. Только белый снег и темные стволы деревьев…

Он в последний раз взглянул на GPS, вылез из джипа и бесшумно закрыл дверцу. Затем двинулся вперед, поминутно оступаясь — на ногах у него были кроссовки, не слишком подходящие для прогулок по зимнему лесу. Он с трудом преодолевал сугробы и расселины, чертыхаясь, когда ветки хлестали его по лицу или стряхивали снег за шиворот.

Наконец сквозь густые заснеженные заросли Джорди разглядел дом. Он был занесен снегом, но из трубы шел дым — наглядное доказательство того, что след, по которому шел Джорди, был еще горячим… прямо-таки раскаленным.

Он осторожно приблизился и осмотрел окрестности. Неподалеку стояла синяя «клио». Позади дома была пристройка — нечто вроде сельского амбара, — скорее всего, служившая гаражом. Джорди остановился за деревьями и стал ждать. Принимая во внимание ранний час, да и холод тоже, можно было предположить, что мать с сыном еще крепко спят. Впрочем, и днем тут нечего делать, кроме как спать… в ожидании заветного чека. Во всяком случае, как можно реже высовывать нос наружу.

Он проник в дом. В полуподвальной прачечной, как он и полагал, оказался старый паровой котел. Джорди остановился и прислушался, подняв голову к потолку. Тишина. Он пересек прачечную и поднялся по нескольким ступенькам в кухню. Там было тепло, приятно пахло кофе… Он медленно двинулся вперед, пытаясь прикинуть расположение комнат.

И вдруг за спиной у него раздался щелчок.

Джорди резко обернулся.

Она была здесь, в двух шагах от него. Должно быть, пряталась в дальнем углу, за огромным старым холодильником. С новой прической — короткие, стоящие торчком волосы, выкрашенные в черный цвет, — Джорди едва ее узнал. Но хрупкая фигурка и глаза — особенно глаза — не могли его обмануть: в них горел тот уже знакомый ему странный свет, который он не встречал больше ни у кого.

— Ни с места! — приказала она.

Джорди перевел взгляд с ее лица на тонкую, слегка дрожащую руку, в которой она сжимала револьвер. Она держала его как нужно — очевидно, не в первый раз. Скорее всего, Тевеннен ее научил. Но было заметно, что она вне себя от страха.

— Я не двигаюсь, — спокойно произнес Джорди. — Вот, смотри, я кладу руки на затылок и стою смирно. Я ни на волосок не сдвинусь с места, обещаю.