называла удар ладонью, на одном из пальцев которой был перстень, повернутый печаткой внутрь.

— Joder,[13] Ольга, она работала у нас несколько месяцев, и ты видела ее четыре-пять раз в неделю. И что, скажешь, тебе совсем ничего о ней не известно? Кто ее родители, откуда она, чем раньше занималась? Ну?

— Клео, в заведениях вроде нашего постоянно идет ротация персонала, и чем дальше, тем больше, да ты и сама это знаешь… У нас тут и студентки, и обычные безработные, без особых навыков… Насчет Софи… вроде бы она жила у подруги, где-то в районе площади Республики. Да, точно. У Софи был ребенок, и она просила подругу присматривать за ним. Несколько раз она звонила из клуба, чтобы узнать, все ли в порядке… Я даже помню, что подругу звали Брижитт, потому что мою сестру звали Бригитта, — добавила Ольга с ноткой ностальгии в голосе.

Брижитт. Площадь Республики. Значит, женщина, которую убили вчера, была знакома с женой Тевеннена. Наиболее вероятным было следующее: кто-то разыскивал беглянку и обратился к ее прошлому, чтобы выявить старые связи… после чего устроил Брижитт допрос с пристрастием. В духе какой-нибудь «Техасской резни бензопилой»…

— А про ее родителей ты что-нибудь знаешь? Бойфренд у нее был?

— Ничего… Нет, насколько мне известно…

Клео вздохнула. Не так уж много информации… И однако она найдет эту женщину — Вдова была в этом уверена. И получит свои тридцать четыре миллиона, которые откроют ей путь к полной и окончательной свободе.

— Ольга, это очень важное дело. Теперь скажи мне, пожалуйста: какие у тебя связи в том округе? Я имею в виду площадь Республики.

— Уже давно все заглохли… но я могу попытаться их освежить, если тебе это нужно…

— Дело вот в чем: сегодня ночью там убита женщина, как раз та самая подруга нашей Софи. Мне нужно знать о ней все. Где она обычно бывала, был ли у нее парень, где его можно найти. Словом, все. Это очень важно.

— Как ее фамилия?

— Биша. Брижитт Биша. Если ты скажешь своим знакомым, что речь идет о жертве сексуального маньяка, то, думаю, получить информацию тебе будет даже легче. Нажми на все кнопки, Ольга, очень тебя прошу. Подними все свои связи: бывших любовников, копов, клиентов клуба… Мне нужно как можно больше сведений и как можно быстрей…

Она поднялась и поцеловала подругу в волосы, пахнущие яблочным шампунем.

— Да, кстати, Софи могла купить в том же квартале подержанную машину. Вряд ли, конечно, но вдруг… Если мы выясним — у кого, это облегчит поиски.

— Клео, от тебя буквально током бьет. Какова ставка в этой игре? — спросила Ольга с видом гурмана, оказавшегося перед обилием лакомых блюд.

Вдова в этот момент была уже на полпути к двери. При последних словах она обернулась с хищной грацией кошки. Повернула перстень на пальце печаткой вниз. Подняла руку…

…и дружеским жестом помахала ею на прощание.

Когда она захлопнула за собой дверь, Ольга от всей души расхохоталась.

Они уже полчаса назад миновали дорожную вывеску, возвещавшую: «Лавилль-Сен-Жур», — но сейчас Шарли казалось, что они давно проехали всю Бургундию и углубились в неизведанные снежные просторы какой-то фантастической страны. При обычных условиях дорога от Лавилля до дома у озера заняла бы минут пятнадцать. Однако в этот вечер, после трех часов езды сквозь густую пелену снега, пронизанную странными отблесками лунного света на укутанных в белое ветвях придорожных деревьев, время и пространство, казалось, утратили всякую связь с реальностью.

Когда Шарли наконец заметила узкую проселочную дорогу, ответвляющуюся от основной трассы с правой стороны и ведущую через лес к дому, она чуть не закричала от радости.

— Это здесь? — удивленно спросил Давид, который, видимо, почувствовал, что автомобиль замедляет ход.

Голос сына и особенно прозвучавшее в нем неожиданное возбуждение застали Шарли врасплох. С того момента, как они увидели фотографию Брижитт на экране телевизора, они обменялись самое большое десятком фраз. Давид или спал, иногда бормоча какие-то неразборчивые слова, или играл во что-то на своей PSP. В зеркальце заднего вида Шарли видела его измученное личико с кругами под глазами, на котором с каждым часом все явственнее проступало беспокойство.

Брижитт… Шарли не хотела думать о ней сейчас. Просто не могла. Она даже выключила радио в машине, и уж тем более не стала набирать номер Брижитт из опасения, что ее мобильник попал в чужие руки. Она не знала, в связи с чем фотография ее подруги появилась в выпуске теленовостей, но понимала, что ей нужно защитить Давида. Все три часа она старалась не обращать внимания на сосущую под ложечкой тревогу, одновременно пытаясь полностью сконцентрироваться на дороге.

— Да, здесь… то есть в конце этой дороги, — ответила Шарли, поворачивая направо. На миг ей показалось, что она углубилась в какой-то снежный туннель. Машина въехала под свод, образованный заснеженными ветвями деревьев, растущих по обе стороны дороги.

И вот в конце пути, за последним поворотом, они наконец увидели его: дом у озера.

— Вау!.. Я его таким себе и представлял… но он даже лучше! — воскликнул Давид.

Ощутив его неподдельное воодушевление, Шарли не смогла сдержать улыбку.

Дом и в самом деле был очарователен — нечто среднее между загородным жилищем богатого французского холостяка и швейцарским шале. Отец Шарли построил его много лет назад — вдалеке от городской суеты, практически в лесу, в паре сотен метров от небольшого озера. Она провела там недолгие счастливые моменты своего детства и ранней юности.

Но она никогда не думала, что ей придется сюда вернуться.

Шарли остановила машину и какое-то время сидела неподвижно, глядя на силуэт дома в снежных сумерках. В последний раз она видела его таким на какое-то давнее Рождество. Ей тогда было лет шесть, но она до сих пор помнила, как бежала, проваливаясь в снег, к крыльцу, на котором стоял отец в костюме Санта-Клауса… Тогдашнее ощущение теплоты и семейного уюта, пропитанное запахом шоколада и горящих в камине дров, осталось с ней навсегда.

Сейчас, глядя на дом, сквозь запертые ставни которого едва пробивался красноватый свет — месье Боннэ, очевидно, разжег камин к их приезду, — Шарли невольно представляла себе какое-то сказочное громадное чудовище, притаившееся в зимнем лесу.

— Ну что, котенок, выходим… Берем вещи и устраиваем небольшую пробежку!

Стоило ей лишь чуть-чуть приоткрыть дверцу машины, как ледяной ветер со всего размаха хлестнул ей в лицо. И вот они вдвоем с Давидом бросились к дому, как дети, возвращающиеся с лыжной прогулки: веселые, довольные, ненадолго забывшие обо всех тревогах и опасностях, думающие лишь о том, чтобы побыстрее оказаться в теплом убежище. Наконец-то одни, вдалеке от всех жизненных драм…