никогда не сможет полюбить Рисбитера, не будет с ним счастлива; мало того, Агнес убедилась, что жених ей просто противен. Как и все женщины, Агнес в глубине души считала виновным мужчину. Она не разбиралась в действительных причинах, по которым Рисбитер стал ей противен, и дала волю своему чувству, а это чувство говорило: Ханс — лгун, жалкий хвастунишка, лицом он некрасив, телом тщедушен, словом, он не такой, каким должен быть настоящий мужчина. Я никогда не смогу гордиться им, а он никогда не сможет защитить меня.

Я уже не питаю к нему никакого доверия, как же я могу верить его обещаниям сделать меня счастливой?

— Агнес! — послышался за дверью голос отца.

Агнес испуганно вскочила, но отозвалась не сразу.

Впервые в ее детской душе заговорил голос упрямства и своеволия. Почему отец хочет выдать ее замуж против ее желания? Странное дело! До сегодняшнего дня ей и в голову не приходило, что отец принуждает ее выйти замуж. А сейчас?

В эту минуту дверь приоткрылась и старый Мённик-хузен заглянул в комнату.

— Почему ты так долго не показываешься, Агнес?

Агнес боролась с собой — высказать ли все, что тяготит ее душу, или промолчать и безропотно повиноваться воле отца? Но желание высказаться оказалось сильнее.

Можно мне поговорить с тобой, отец? — робко спросила Агнес.

Хо-хо, а когда же тебе это запрещалось? — весело ответил старый Мённикхузен, входя в комнату. — Но что с тобой, дочурка? Ты бледна, лоб у тебя в морщинах, губки искривлены — что это значит? Рассердил тебя кто-нибудь или тебя так волнуют заботы

предстоящей супружеской жизни?

Агнес, как бы ища защиты, прижалась к груди отца и, ласкаясь к нему, сказала:

Я — глупый ребенок и сама не знаю, что со мной. Мысли мои путаются. Дорогой отец, дай мне добрый совет!

Добрый совет? Что я, старый воин, понимаю в кружевах и лентах? Вряд ли тебе нужен какой-ни будь другой совет.

Отец, неужели ты всерьез считаешь, что молодой женщине, которая готовится завтра стать супругой, ни в чем другом совета не требуется и что у нее только кружева да ленты на уме? — с некоторой горечью спросила Агнес.

Ну, тогда, может быть, ты о своем жемчуге и драгоценных камнях…

Отец! — воскликнула Агнес таким голосом, какого Мённикхузену еще не приходилось слышать из ее уст; вместе с тем старый рыцарь с изумлением и испугом заметил, что слезы затуманили ее ясные глаза.

Этого еще недоставало! — растерянно сказал старик и даже отступил на шаг: он, как настоящий мужчина, боялся женских слез пуще огня. — Тебя, кажется, беспокоит что-то серьезное… Вот тебе раз, уже и слезы льются… Боже мой, что же теперь делать? Подожди,

подожди, я сейчас позову женщин…

Никого не зови! — испуганно сказала Агнес и поспешно вытерла глаза. — Я хочу с тобой поговорить наедине, но мне стыдно, я не знаю, с чего начать.

Тебе стыдно, ты не знаешь, с чего начать? Лучше я все-таки позову женщин…

Нет, нет! Я хотела кое о чем тебя спросить. Как ты думаешь… как ты считаешь…

Ну?

Думаешь ли ты, что… что юнкер Рисбитер такой же мужчина, как, например, ты?

Хо-хо! — рассмеялся Мённикхузен. — Смешной вопрос. Не женщина же он!

Я хотела спросить — такой ли он храбрый, честный, правдивый, добрый…

Ну, и что еще?

Одним словом, достоин ли он того, чтобы стать зятем Каспара фон Мённикхузена? — смело закончила Агнес.

Ого, Агнес! — удивился старый рыцарь. — Я и не знал, что ты так горда. Это правда, наш род старинный и окружен большим почетом; твой родной дядя, мой брат, был епископом и владетельным князем…

Я не говорю о нашем роде, — перебила его Агнес, — я спросила только, считаешь ли ты Рисбитера достойным тебя?

Если я сам избрал Рисбитера себе в зятья, то, значит, он достоин этой высокой чести. Или у тебя есть на этот счет какие-нибудь сомнения?

Я еще не успела узнать его поближе.

Тем лучше. Совсем нехорошо, если молодая девушка поближе узнает мужчину.

Даже и в том случае, если этот мужчина должен стать ее мужем?

Когда они поженятся, у них будет достаточно времени, чтобы узнать друг друга.

А если они не подойдут друг другу, тогда что?

Девочка, девочка! Откуда у тебя эти странные мысли? — воскликнул старый рыцарь, качая головой. — Таких слов я еще ни от одной девушки не слышал. Откуда ты знаешь, что вы не подходите друг другу? Это ведь мое дело — выбрать тебе мужа, и если я наконец его подыскал, то это и значит, что вы отлично подходите друг другу. Не думай, что я не знаю

людей.

Ты действительно так хорошо знаешь Рисбитера? — тихо спросила Агнес, впервые усомнившись в правоте отца.

Как же мне его не знать? С его отцом мы были добрыми друзьями, сам он уже три месяца живет в моем поместье и за это время совершил выдающийся подвиг. Я ему глубоко обязан.

Но я-то ему ничем не обязана, — смело возразила Агнес.

Старый рыцарь в замешательстве почесал затылок. Вдруг он вскочил, просияв, как будто ему в голову пришла хорошая мысль:

— Черт меня побери, если я во всем этом хоть что-нибудь понимаю! Что значат эти разговоры? Что ты хотела мне сказать?

Теперь Агнес в свою очередь пришла в замешательство. Она не сразу нашлась что ответить, покраснела и опустила глаза.

Ха-ха, я начинаю догадываться, за что ты досадуешь на своего дорогого жениха, — засмеялся Мённикхузен. — Тебе хотелось бы, чтобы из молодых мужчин он был самым сильным и ловким. Дорогое дитя, не печалься! Маленькая неудача со всяким может случиться.

Если бы девушки стали презирать каждого, кому случалось вылететь из седла, они никогда не смогли бы выйти замуж..

А если я вовсе и не хочу выходить замуж? — вдруг сказала Агнес.

Мённикхузен разразился громким смехом.

— Ты не хочешь выходить замуж:? Ха-ха-ха! Знаю я этих девиц!.. Я думал, ты умнее и искреннее других, а теперь вижу, что все вы на один лад. Ведь иная барышня, даже стоя перед алтарем, заставляет себя полчаса упрашивать и уговаривать, прежде чем скажет «да». Девичий стыд — вещь хорошая, драгоценная, но всему должна быть мера.

Я никогда не стыжусь говорить правду, — гордо заявила Агнес.

Пустые слова, болтовня! Почему же ты сейчас не говоришь правду? Хотела мне сообщить что-то важное, а я до сих пор не слышал от тебя ни одного серьезного слова. Вертишься, как кошка вокруг горячей каши. Я вижу, у тебя что-то есть на душе, разумеется,

какой-нибудь пустяк, но девичья стыдливость мешает тебе довериться родному отцу и сказать ему всю правду. Не так ли, моя стыдливая дочурка?

При первых словах отца в глазах Агнес вспыхнул странный огонек. Она ответила ясным и твердым голосом:

— Я хотела бы, чтобы свадьба была отложена.

Отец широко раскрытыми глазами посмотрел на дочь. Он знал, что Агнес в известной мере обладает твердой волей или «упрямством», благодаря которым она, если требовалось, брала верх и над отцом; а