Расчет оказался в целом правильным. Будущее было за Василием Темным. Тверские пушки и тверское войско, вовремя подоспевшее ему на помощь, ускорили победу Слепого над Дмитрием Шемякой.

Прозорливость Бориса подарила Твери еще три десятилетия независимости. Ни Василий Темный, ни его молодой наследник не притесняли свою тверскую родню. Со своей стороны и Борис Александрович, и его наследник Михаил Борисович не ссорились с Москвой по пустякам и соблюдали верность союзническим обязательствам. Тверские ратники участвовали в крупнейших военных предприятиях Москвы: новгородских походах 1471 и 1478 годов, «стоянии на Угре».

И все же отношения двух старых соперниц мало-помалу обострялись. Этого не мог предотвратить последний тверской князь — Михаил Борисович. Родившийся в 1453 году, он в 1461 году, после кончины отца, остался единственным наследником тверского престола. (Брат Михаила Александр умер в младенчестве.) Князь Михаил был, в сущности, неплохим правителем. Стойкий боец, он сражался до последнего и сделал все возможное, чтобы отстоять тверскую независимость, а заодно и свои собственные права. Однако возможности его были весьма ограничены…

Первая трещина в равноправных и союзнических отношениях между Москвой и Тверью возникла после глухой кончины в 1467 году первой жены Ивана III княгини Марии Борисовны — сестры Михаила Тверского. Вместе с молодой княгиней ушли в небытие и надежды на то, что отношения Москвы и Твери будут оставаться союзом равных. Ветер переменился — и тверская знать стала понемногу перебираться в Москву. Одним из первых переметнулся молодой и честолюбивый князь Данила Дмитриевич Холмский — будущий знатный воевода при дворе Ивана III. Его стремительное возвышение должно было стать приманкой для новых именитых перебежчиков.

Во всем выступая заодно с Иваном III, Михаил Тверской не мог, конечно, равнодушно взирать на то, как его родичи и бояре один за другим отъезжают на московскую службу. Новым ударом по самолюбию князя Михаила стало назначение на тверскую кафедру 6 декабря 1477 года нового владыки Вассиана, в миру князя Василия Ивановича Оболенского, сына известного московского полководца Ивана Стриги Оболенского. Несомненно, новый владыка был «оком государевым» в Твери. Летописец отмечает, что на его хиротонии, которую совершал митрополит Геронтий, присутствовал сын и соправитель Ивана III Иван Молодой. (Сам великий князь находился в то время в Новгороде.) Примечательно и то, что Вассиан оставался на кафедре и после завоевания Иваном III Твери, вплоть до своей кончины в 1508 году.

В этом отчаянном положении взгляды патриотически настроенной части тверской знати невольно обращались на запад. Подобно Новгороду, Тверь издавна имела тесные связи с Литвой. Родственные и дружеские отношения с Гедиминовичами помогали тверским князьям в их борьбе с московской экспансией. Следуя семейной традиции, князь Михаил Борисович (за спиной которого стояла его мать — властная княгиня Анастасия Александровна Шуйская) женился в 1471 году на Софье, дочери могущественного киевского князя Семена Олельковича — лидера литовских сепаратистов (21, 497). Однако в том же году тесть Михаила скончался, а его брат Михаил Олелькович не сумел унаследовать киевский престол (155, 141). В итоге вся эта матримониальная комбинация не принесла Михаилу Тверскому особых политических дивидендов.

Литовские связи тверских князей издавна были ориентированы на тех представителей династии Гедиминовичей, которые вопреки польско-католической экспансии сохраняли православие. Однако их влияние в Литве в 70-е годы XV столетия сильно ослабло. Пытаясь переломить ситуацию в свою пользу, часть литовских православных магнатов (князья Михаил Олелькович, Федор Вельский, Дмитрий Вяземский) начинает переговоры с Римом о возможности своего присоединения к унии. Не забыты были и другие методы борьбы. В начале 80-х годов XV века православные князья готовили заговор с целью убийства сыновей короля Казимира. Заговорщиков постигла неудача. Участвовавшие в деле князья Михаил Олелькович и Иван Голыианский были убиты, а Федор Вельский едва успел бежать во владения Ивана III, оставив королю в качестве трофея свою молодую жену. Под 6990 годом (1 сентября 1481 — 31 августа 1482 года) летопись сообщает: «Прибежал из Литвы к великому князю Ивану Васильевичю от короля Казимера князь Федор Иванович Бельскыи, а жены с собою не успел взяти. И князь великы его пожаловал, дал ему город Демон да Мореву (оба в южной части Новгородской земли. — Н. Б.) в вотчину со многыми волостьми» (31, 329).

Михаилу Тверскому оставалось только с завистью смотреть на пролетавшие над его головой в сторону Москвы стаи литовских «диких гусей».

7 февраля 1483 года скончалась первая жена князя Михаила Тверского, Софья (21, 498). Ее похоронили в тверском Спасском соборе рядом с могилой первой жены Бориса Тверского, княгини Анастасии Андреевны (дочери сына Дмитрия Донского, князя Андрея Можайского). Кончина Софьи окончательно обрывала родственные связи тверского двора с литовскими Ольгердовичами (потомками великого князя Литовского Ольгерда Гедиминовича (1343–1377) и его второй жены, тверской княжны Ульяны Александровны). Князь Михаил Тверской терял свои последние козыри. Началась новая волна отъезда тверской знати в Москву.

Надеясь как-то поправить дело, Михаил вскоре после кончины жены отправился в Кашин — главный центр про-московских настроений в Тверском княжестве. С ним ездила и его мать — вторая жена Бориса Тверского, княгиня Анастасия Александровна (дочь князя Александра Васильевича Шуйского). Можно полагать, что эта поездка, подробности которой летописи не сообщают, имела политическую цель и должна была как-то укрепить шаткие позиции Михаила в собственном княжестве.

Но главное, что решил предпринять последний тверской князь, — женитьба на внучке короля Казимира. Соответствующие переговоры велись в 1483–1484 годах. В Кракове условием брака ставили переход Михаила в ряды вассалов короля. Впрочем, Казимир едва ли всерьез собирался воевать с Москвой из-за Твери. Его пассивность в период покорения Новгорода должна была стать уроком для Михаила Борисовича. Однако тот, как видно, решил, что терять ему, в сущности, уже нечего…

Мать наследника московского престола Ивана Молодого была сестрой Михаила Тверского. В Москве, как и в Твери, помнили об этом родстве. Когда 12 января 1483 года Иван Молодой вступил в брак с Еленой Волошанкой, довольный отец жениха не забыл поздравить и тверскую родню. Михаилу Тверскому, его жене Софье и матери Анастасии Александровне посланы были одинаковые подарки: мех вина и два вытканных жемчугом полотенца. 10 октября 1483 года у Ивана Молодого родился сын, нареченный Дмитрием. И вновь в Тверь поскакал гонец «с поклоном» (21, 499). Однако характер московско-тверских отношений к этому времени уже был таким, что князь Михаил воспринял московскую любезность как оскорбление. Он «поклона не приаль» (не принял), а посла «выслал вон из избы, и к матери ему ити не велел к великой княгины Настасий» (21, 499). Такое вызывающее поведение Михаила (если только это не была неожиданная истерика) можно было объяснить лишь его решением начать войну с Иваном III, а также заключенным уже договором о дружбе с Казимиром IV.

Московская разведка работала в Твери не хуже, чем в Новгороде. О пересылках Михаила с королем с самого начала было известно на Боровицком холме. Здесь не стали придумывать ничего нового, а просто пустили в ход все тот же обкатанный новгородский сценарий. Его основные положения хорошо известны. Сношения с королем Казимиром представлялись не только как измена своему исконному государю — великому князю Московскому и Владимирскому, но и как измена православию. Первым актом должна была стать демонстрация подавляющего боевого превосходства Москвы, но на локальном театре военных действий. Затем противнику предоставлялась пауза для размышлений, во время которой ряды его сторонников таяли, а между оставшимися начинались распри. Вторым актом становился поход огромного войска на вражескую столицу, которая спелым яблоком должна была скатиться под ноги победителю. Поводом для похода выставлялась какая-нибудь подлинная или мнимая связь осужденного с «латинством». В целом стратегия Москвы как против Новгорода, так и против Твери напоминала действие того сокрушительного тарана — подвешенного на треножнике тяжелого бревна с железным «бараном» на конце, — с помощью которого Фиораванти в три дня разбил строившийся три года митрополичий Успенский собор. Дьявольский маятник двигался мерно и неотвратимо. Сила ударов нарастала. Первый взмах заставлял каменную стену вздрогнуть, второй — пошатнуться, третий — рассыпаться в прах.

К полному разрушению тверской независимости московские «мастера» приступили в конце 1484 года. (Содержащиеся в летописях датировки и подробности тверской эпопеи весьма сбивчивы и противоречивы. Возможно, первый удар по Тверскому княжеству московские воеводы нанесли еще в конце 1483 — первой половине 1484 года.) Под 6993 годом (1 сентября 1484 — 31 августа 1485 года) Софийская II летопись